Единственная необычная деталь в этой картине была та, что на этот раз в фургоне ехал сам Леонард Копп, богатый хозяин, а не один из его работников. «Может быть, — могли подумать люди, — монастырь вовремя не платит за рыбу, и сам герр Копп решил заняться сбором денег?»
Копп многие годы поставлял близлежащему монастырю свою сельдь. Монахини покупают ее на великий пост и для страстной пятницы с тех пор, как сами перестали ловить рыбу. Торговля Коппа преуспевала. Но в последнее время настоятельницу монастыря мучил один вопрос: следует ли ей иметь дело со сторонником Лютера или нет. Учитывая то, что сельдь у Коппа всегда была отличного качества, принять решение было не трудно.
Закончив все дневные дела, Копп по дороге в монастырь размышлял о том, что ему скажут монахини. Он намеревался вывезти из монастыря больше груза, чем привезти.
Фургон въехал в монастырский двор, и кучер подогнал его почти вплотную к двери, через которую выгружались бочки с сельдью. Привычные к тяжелому физическому труду монахини сами сгружали бочки и катили их в кухню. Затем фургон загружали пустыми бочками, оставшимися от предыдущего приезда. Кучер еще ближе подъехал к двери. Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что для погрузки пустых бочек понадобилось гораздо больше времени, чем обычно, и что когда Копп хлестнул наконец лошадь кнутом и она тронулась с места, фургон выглядел по крайней мере не менее нагруженным, чем с полными бочками.
Через несколько минут рыботорговец выехал со двора и покатил к Виттенбергу.
Из бочек в глубине фургона послышался странный человеческий голос, и кучер сердито сказал кому-то невидимому:
— Если вы не хотите, чтобы вас арестовали, а меня прикончили, сидите тихо!
На его лице отразился страх, и он безжалостно ударил лошадь кнутом, напрасно пытаясь заставить ее бежать немного быстрее.
* * *
В это время волновался не только бюргер Копп. В Виттенберге Мартин нетерпеливо мерил шагами комнату, взволнованно ожидая приезда торговца рыбой. Они сговорились совершить нечто весьма опасное и даже криминальное. Когда наконец фургон загромыхал по мостовой старого города, Мартин с облегчением вздохнул.
Приехав в отдаленный квартал города, фургон остановился, и Мартин, сопровождавший его от городских ворот, выкатил пустые бочки и затем бережно помог выбраться из фургона двенадцати молодым монахиням, бежавшим из монастыря. Редкие прохожие, потрясенные увиденным, наблюдали, как одна за другой из фургона почти вываливались молодые девушки.
