- Зови и ты, - ткнул меня Генка в бок кулаком.
Я тоже начал орать во всю глотку:
- Эм-ма-а-а! Эм-ма-а-а!
Генка свистит, я ору, Эдик ревёт, грачи в роще испугались, тоже галдёж подняли на весь лес.
- Что она там, оглохла?! - с досадой говорит Генка.
Эмма всё-таки услыхала наш крик, прибежала из дома:
- Что у вас там случилось?! - спрашивает с той стороны лога.
Генка махнул ей рукой:
- Иди сюда скорее!
Эмма подбежала, запыхалась. Заглянула в коляску к Эдику и руками всплеснула:
- Ужас! Что вы тут с ним наделали?!
Генка обиделся:
- Ничего мы с ним не делали, сам он, твой «спокойный» братец, ни с того ни с сего разревелся… Унять никак не можем.
Эмма торопливо сунула пучок дремы в дальний угол коляски, стала успокаивать братика:
- Молчи, молчи… Ух, какие они нехорошие, до слёз довели тебя… Сейчас мы с тобой домой поедем, искупаемся, бай-бай ляжем…
И Эдик перестал плакать, перестал без всяких песен, прибауток.
Генка только руками развёл.
Эмма кое-как вытерла платочком Эдику нос, слёзы, сунула платочек себе в карман и чуть ли не бегом покатила братика домой. На нас с Генкой и не взглянула, рассердилась.
Мы с Генкой остались на дороге вдвоём.
Больше он не устраивал свиданий с Эммой. Говорит, характерами они не сошлись.
К Генке я хожу почти каждый день, про это я уже говорил. И каждый раз он делает что-нибудь новое. Только я вошёл к ним во двор и сразу вижу: Генка в саду на турнике висит вниз головой. Зацепился за перекладину согнутыми в коленях ногами и висит.
Вообще-то в саду был ненастоящий турник. Недавно приезжала погостить Генкина тётка со своей четырёхлетней дочкой, Генкиной двоюродной сестрёнкой. Дядя Ваня, Генкин отец, и сделал в саду для своей маленькой племянницы качели. Врыл в землю два столба, прибил к ним сверху железную перекладину, а к ней привязал купленные в магазине качели.
Когда отпуск кончился, гости уехали к себе домой, в город, качели сняли и спрятали до другого раза, а столбы с перекладиной так и остались стоять в саду. Генка на них не обращал никакого внимания. Но вот теперь зачем-то повис на перекладине вверх тормашками.
- Ген, ты что делаешь?
- «Смертельный обрыв» отрабатываю.
- Зачем же его отрабатывать, если он смертельный? Не надо! Слезь!… Убьёшься ведь!
Генка строго так говорит мне:
- Ты панику не поднимай и мой спортивный азарт не снижай! Ясно?
- Ясно, но мне тебя жалко… Расшибёшься!…
- Не расшибусь, - сказал мне Генка и начал раскачиваться.
Мне страшно стало.
