Отдохнув, поехали искать его подругу. Вечером, расставшись с любезными хозяевами, я отправил свою охоту домой, а сам со связанным серым другом покатил на тройке. К вечеру на другой день почувствовал сильную слабость, уехал из имения в город — и заболел. Врач заявил, что у меня сильное нервное потрясение: и только теперь прихожу в себя.
Кареев Сергей Сергеевич вполне прав, когда говорит, что для удара и приема матерого требуются крутые, сильные псовые борзые, а маленькие, как бы злобны ни были, не годятся…
Как сам я лежу теперь в постеле, так лежит и наш серый голубчик в волчатнике, не встает и не ест. Конечно, весной, по примеру прежних лет, выпущу его на свободу вместе с переярком-волчицей и его сыном: пусть гуляют на воле и вспоминают добром!
Ты знаешь, что я никогда не режу волков — только по необходимости. Не верю, чтоб в нашей местности был вред от серых друзей: бывало их много и в прежние годы, да вреда особого они не делали! Скоро волки совсем переведутся, и теперь уж их у нас почти нет.
Приходится мне ездить за ними далеко в отъезжее поле, ловить, выдерживать зиму и выпускать на весну, но они всегда куда-то пропадают, несмотря на громадные наши леса.
Стаю свою гончих, смычков десять, отправил на выставку, а самому поехать не удалось.
Надеюсь, дорогой мой Михаил Васильевич, полевать с тобою следующей зимой.
P.S. Теперь я пока слаб, но к тяге, Бог даст, окрепну. Бери ты свой Лепаж, шотландца Гарсона, жену, а я возьму свою Аннету, с ружьем Новотного, специально для нее заказанным, 22-го калибра, и желто-пегую Долли — старушку.
Всегда твой — Василий Дурново”.
— Что за жизнь, — думал, читая, Осип Петрович, — какие вехи: с начала весны — стрельба: тяга[40], ружейная охота с легавыми, потом кратковременное полевание с гончими и борзыми, во время дневок — опять стрельба. Далее хозяйственные заботы — перерыв до осени, псовая охота отдыхает.
Но скоро, скоро наступает главная пора — урожай собран, звезды на черном, холодном сентябрьском небе, низко над голыми стернистыми полями — и — свобода: осенняя охота с борзыми: заяц и красный зверь[41], по утрам туман… отцвели уж давно хризантемы в саду… тут и зима — это травля волков из саней. А там и снова тяга. Вот бы и мне так. Что ж не могу? А не попробовать ли? Ведь и сейчас уговаривает Михаил: поедем.
— Хочешь, — говорил тем временем Михаил, — и не один. Правда, баб у нас в отъезжее поле редко берут. Это англичане все с бабами скачут. Ну, так у них и охота другая: одну лису затравят — и по домам. А у нас не то… — кузен задумался, но тут же взглянул мечтательно, бодро и страстно, стал рассказывать о главной охоте — старинном осеннем отъезжем поле:
