Ты сломал мой мир окончательно именно в тот момент. Господи, как я ненавижу тебя за это. Как я благодарен тебе.
Укус был у тебя на боку. Когда я увидел его — не поверил. Думаю, ты помнишь. Мне казалось, что это мой последний удар. Что я просто не выдержу больше всего этого дерьма. С меня хватит, — орал я тогда. Я орал, что это моя вина. А ты сел на диван, прижав к животу какие-то тряпки, и просто говорил о том, что видел небольшую группу людей.
Что их семеро человек, что стая ходячих была в лесу, люди не успели самую малость, чтобы спасти тебе жизнь. Что они недалеко и скоро будут здесь. Они как раз подходили к Вирджинии с запада.
Я смотрел на тебя и не мог поверить, что ты говоришь это. Я не мог поверить, что ты предупреждаешь меня о том, что нужно не забывать задавать те самые Три Вопроса. Что нужно быть бдительным и исключить сомнения. Ты прощаешься со мной. И я не знаю, что убьёт тебя быстрее — лихорадка или открытая рана. Я прижимаю к твоему животу тряпки и чувствую, как по лицу бегут слёзы. Не помню, чтобы плакал ещё после того дня. Но стоило плакать ради того, чтобы ты поднял руку и вытер мои щёки — один раз. Сказал, что бесконечного везения не существует.
А потом попросил пистолет. Отцовский глок и всего несколько патронов — наш золотой запас огнестрельного. Как раз для такого случая.
Ты не позволил бы мне сделать это самому. Ты оберегал меня, сколько я себя помню.
Ты дождался со мной людей, о которых ты мне говорил. Перепуганные и грязные, как мы с тобой когда-то. Они стояли и смотрели на нас, пока ты поднялся и шёл к выходу из дома с пистолетом в руке. Кивал им, словно собрался на охоту, не более того. Словно собирался вернуться. А я не видел перед собой ничего.
Мы шли по нашему полю, и я задыхался, хотя шли мы очень медленно. Я хорошо помню это. Я хорошо помню, как ты смотрел на меня. Как попросил, чтобы я ушёл, когда мы дошли до дерева. На кресте всё ещё была прибита шляпа. Я мотал головой, как заведённый.
… - Иди сюда, — сдаётся Дэрил.
Протягивает руку и Карл тут же подныривает под неё, подхватывая, помогая сесть, прислонившись спиной к дереву. У него руки ледяные. Дрожат, как осиновые листья. Наконец-то.
Они садятся, оба. Карл не выпускает его.
— Эти люди, — хрипит Дэрил, и пальцы, сжимающиеся на его жилетке, дрожат сильнее. — Это… хорошие люди. Я знал их раньше. Только не глупи.
— Ладно, — беззвучно отвечает Карл. Он даже не шевелится. Прижимается к плечу Дэрила лицом и боится поднять голову. Отчаянно втискивается носом в горячую кожу, покрытую испариной. Утро прохладное. Небо на востоке из грязно-серого превращается в светло-розовое.
