— Дядя Сайлэс всегда был скряга, — признал Смит. — К тому же, он все работы по дереву делал сам. Экономил.
Смит задумался. Потом сказал:
— Да, наверно, все так и было. Вот, значит, я кто теперь — вампир. — Он захихикал. — А чего, неплохо. Даже интересно.
Но тут новая мысль согнала улыбку с его лица.
— Скажите, вот вы, скажем, вурдалак, — сглотнув слюну, осторожно начал Смит. — А я, скажем, вампир. А вурдалаки, они к вампирам — как… Они вампиров… это…
— Не боись, Смит, у нас Джентльменское Соглашение, — сказал Сэмми. — Мы друг друга не трогаем.
— Ага, — Смит коснулся рукой лба, — ну слава Богу. А то я как-то засомневался, было…
Сэмми не отвечал, прислушиваясь к приближающимся шагам. Теперь услышал и Смит и тут же снова напрягся.
— Там кто-то идет…
— Не боись, — сказал Сэмми, первым подавая пример. — Это один из наших ребят.
— Из каких «наших»? — озадаченно спросил Смит.
— Ну, — осклабился Сэмми. — Думаю это… — он помедлил, — думаю это твой папуля.
Он был шутник, этот Сэмми.
Борис был вампир старой школы. Он верил в то, что старые традиции — это святое. Высокий, худой, бледный как мертвец, шагнул он из леса. Плащ клубился на нем, как облако, монокль сверкал красными отблесками огня. Он сел у огня и протянул к нему свои худые, почти прозрачные руки. Было видно, что его бьет озноб.
— Что свеженький? — Он указал головой на Смита.
Сэмми усмехнулся, ожидая, что скажет Смит.
— Я вас знаю, — вдруг выпалил тот. — Вы тот доктор, который меня лечил.
— Верно, — сказал Сэмми. — Борис, встречай сынка. Смит, это твой папуля.
— Вовсе нет, — помотал головой Смит, — мой папаша разбился в машине.
— В твоей новой жизни у тебя другой отец, — объяснил Сэмми. — Борис заразил тебя, когда пил твою кровь. Если б не он, тебя бы здесь не было, так что в этом смысле он твой родитель.
Смит пытливо смотрел на Сэмми, но тот казался вполне серьезным.
— Это единственный способ размножения у вампиров, — продолжал Сэмми. Вампиру нужна жертва, чтобы продлить свой род.
— А вурдалаку? — тонко спросил Смит. — Что ему нужно?
— То же, что человеку, — кратко сказал Сэмми. Ему не хотелось говорить об этом.
Борис, как оказалось, тоже был не склонен беседовать со своим новоиспеченным сыном.
— Люп не приходил? — спросил он, пододвигаясь ближе к огню. Его по-прежнему бил озноб. Сэмми покачал головой.
— Нет, но скоро должен быть.
— Надеюсь, на этот раз нам больше повезет, — Борис причмокнул бескровными губами. — Уже семь лет от них нет никаких сигналов. — Он вскинул голову и с неподдельной тоской в голосе сказал: — Вдруг они все мертвы?
