В. Енукидзе многие годы находился в близких товарищеских отношениях с Орджоникидзе. Вы хотите сказать, что Орджоникидзе попустительствовал вашим планам?
О. В какой-то мере. Орджоникидзе вообще-то туповат был. Подсунуть ему через Авеля всю эту ахинею про правый блок большого труда не составляло. А Орджоникидзе всегда докладывал Сталину, от себя эмоции добавлял, кавказский человек. После убийства Кирова это особенно удачно получилось.
В. Вы намерены были ограничиться только этим преступлением?
О. Первоначально — да. Но жизнь, как водится, вносит свои коррективы. Расследование происшествия в Ленинграде пошло не по тому руслу, на которое я рассчитывал. Медведя, разумеется, сразу отстранили от работы, я направил в Ленинград Запорожца с группой толковых ребят, они должны были грамотно всё обставить, свести вопрос, в конечном счёте, на происки троцкистов и не вполне благовидное поведение самого Кирова. Когда надо, мы такие дела годами тянуть можем. И когда группа Запорожца прибыла в Ленинград, она сразу натолкнулась на Ежова[12], который приехал на несколько часов раньше. Да с такими широкими полномочиями, я и представить себе не мог. Фактически, всё расследование убийства Кирова вёл Ежов как представитель ЦК, мои ребята были в роли статистов.
В. Для Вас это явилось неожиданностью?
О. Более чем. Я раньше Ежова и не знал толком, знал, что есть такой человек в Оргбюро ЦК и всё. Как сейчас понимаю, у Сталина в рукаве такая тайная «лошадка» припрятана была, и не она одна. Авель будто накаркал — «Кто не со Сталиным, тот против него». Меня такая перспектива совсем не устраивала. Стало понятно, что выстрел в Кирова оказался холостым.
В. Вы сказали об этом Енукидзе?
О. Это он мне так сказал. Он мне через несколько дней после высадки Ежова в Ленинграде натуральную истерику устроил. Собрался к Орджоникидзе идти каяться, прощение на коленях вымаливать. Еле остановил, извращенца грёбанного. «Никто тебя не простит, Авель, — сказал я. — Не в бирюльки играем. Поставят к стенке и всех делов. Надо историю с подпольной троцкистской организацией усиливать».
В. В чем заключались Ваши конкретные действия?
О. Я убедил Авеля войти в непосредственный контакт с Зиновьевым и Каменевым[13]. Все эти недовольные очень тогда убийством Кирова напуганы были. Они всерьёз решили, что это Сталин Кирова убрал. Мол, хотел показать, что если так со своими, то с чужими и вовсе никто церемониться не станет. Чушь, конечно, но все эти старые большевики, на мой взгляд, болваны конкретные, им только с маузерами по улицам бегать и лозунги на митингах орать. Товарищ Сталин совсем другое дело…
