— Ты считаешь, что это ересь?
— Моей компетенции недостаточно, чтобы обвинять в ереси, — сказал брат Ансельм. — Кроме того, я не книжник, мои скудные знания несравнимы с тем багажом, которым владел Иоанн Скотт. Я знаю другое — искать в Священном Писании тайный смысл нелепо, надо верить букве Его, оно изречено для всех, то есть для тех самых простодушных людей, к которым отношу и себя. Парадокс учёности: брат Иоанн уподобил себя язычникам римлянам, которые назвали Сатану именем первой утренней звезды — Люцифером.
— Что было на следующее утро? — спросил я.
— Брат Иоанн не вышел к рассветной молитве, я, брат Улферт, ещё двое братьев, зашли в его келью. Иоанн Скотт лежал на спине на постели, руки были сложены вместе. Я проверил пульс. Пульса не было.
— Может быть, ты видел кровоподтёки, следы ударов, уколов или удушья? — спросил я.
— Тело было без повреждений, — сказал брат Ансельм. — Мы внимательно осмотрели его, когда омывали.
— В таком случае, кто же сложил его руки на груди?
— Видимо, тот, кому он служил.
— Зачем дьяволу складывать Эригене руки? — сказал я. — Ты ведь на это намекаешь, брат Ансельм.
— Он не служил дьяволу, — сказал брат Ансельм. — Он служил исключительно собственному уму, искренне веруя в то, что через него проявляется Божественный Разум. Дьявол для него был мелок и неинтересен, он сказал мне однажды, что лукавый это была не слишком удачная шутка Бога перед тем, как окончательно бросить человечество на произвол судьбы.
— Прости, брат Ансельм, — сказал я. — Я понимаю, что богословские споры требуют преуспеяния в фигуральных выражениях, но меня интересует конкретный факт: руки умершего, как ты заверяешь, во сне, не могли сложиться сами по себе.
— Эригена всегда говорил, что не знает, зачем Бог создал человека, и негоже и бессмысленно об этом рассуждать. Но, сдаётся мне, что втайне он всегда искал ответ на этот вопрос. Перед смертью Бог улыбнулся и простил его.
— Ясно, — сказал я. — Я хочу поговорить с братом Улфертом.
— Я позову, — сказал брат Ансельм и вышел из кельи.
Я сел за стол покойного аббата. Пока подтверждалось одно, Эригена производил на окружающих неизгладимое впечатление, зачастую негативное, и настолько сильное, что оно вполне могло спровоцировать проявление необузданных страстей. Как вспышка света во мраке, подумал я, появился в этом мире внезапно и также неожиданно угас.
Брат Тегван оказался недалёк от истины. Брат Улферт походил на монаха также как я на римскую гетеру.
