Наконец Керрик начал уже считать, что город этот теперь принадлежит тану. Следовало просто делать то, что нужно, и не думать о прочем. Это решение облегчило жизнь, но все равно целые дни от рассвета до сумерек проходили в трудах и заканчивались долгими вечерними разговорами.
Потеряв счет дням в ровном и теплом климате, Керрик забыл, какое время года сейчас на севере. Зима закончилась, и он не заметил этого; заканчивалась и весна, когда он вновь обратился мыслью к саммадам. И к Армун. Только прибытие первых женщин саску напомнило ему о ней, и он устыдился подобной забывчивости. В такой жаре нетрудно спутать все времена года. Керрик знал, что мандукто ведают о многом, и решил обратиться к Саноне.
— Здесь никогда не опадает листва, — сказал он. — И плоды созревают круглый год. Трудно уследить здесь за течением времени.
Саноне, скрестив ноги, грелся на солнце.
— Верно, — ответил он. — Но есть способы заметить времена года. Можно следить за луной, — как она наполняется и исчезает, — и запомнить. Ты слышал об этом?
— Алладжекс что-то говорил — и это все, что я знаю.
Саноне неодобрительно фыркнул, услышав о примитивном шамане, и разгладил перед собою песок. Он-то знал все тайны земли и неба. Указательным пальцем он аккуратно начертил на земле знаки лунного календаря.
— Здесь и здесь две луны, которые меняются. Смерть зимы, Смерть лета. Здесь дни становятся дольше, здесь ночи чернеют. Я вчера видел луну, она была новой, это значит, что мы здесь.
Довольный, он воткнул короткий сучок в землю и сел на пятки.
— Тебе, мандукто саску, эти рисунки говорят о многом. Но я, о мудрый Саноне, вижу, к своему горю, перед собой только сучок и песок, — сознался в невежестве Керрик. — Истолкуй свои знаки, прошу тебя. Скажи мне, успели реки на севере взломать лед, расцвели ли уже цветы?
— Это случилось вот когда, — проговорил Саноне, перемещая сучок по кругу назад. — С того времени луна успела дважды стать полной…
Угрызения совести Керрика усилились. Но, подумав, он решил, что сейчас только начало лета и времени еще много. А нужно еще столько здесь переделать… Но однажды ночью ему приснилась Армун, он словно ощутил языком ее раздвоенную губу… и вскочил дрожа, вознамерившись немедленно отправиться за нею. И за ребенком, конечно.
Но благие намерения остались таковыми: делам, которые следовало завершить, чтобы Деифобен сделался пригодным для жизни тану, не было конца. Долгие летние дни сменяли друг друга. И снова настала осень. Керрик просто разрывался надвое. Злился на себя, что так и не выбрал времени отправиться за Армун, — и одновременно испытывал облегчение: теперь нечего было и думать успеть туда и обратно до зимних снегов. Но на этот раз он все рассчитает, закончит все к ранней весне, а Саноне будет напоминать ему о прошедших днях. И тогда отправится на север. Все-таки там они в безопасности: и она, и ребенок — это было утешением, когда он особенно тосковал.
