Чимал нерешительно проглотил кусочек, потом еще и еще. Ничего вкуснее ему пробовать не доводилось.
— Единственно, чего здесь не хватает — это чили,[1] — произнес он вполголоса.
— Завтра будет, — пообещал главный смотритель, делая пометку.
— Так ведь таким мясом вы кормите и стервятников!
На Чимала снизошло прозрение:
— Да. Худшими кусками. В долине недостаточно дичи, чтобы стервятникам хватало падали, так что мы обеспечиваем им пропитание.
— Но зачем они вообще нужны?
— Такова воля Великого Создателя.
Уже не первый раз Чимал получал такой ответ на свои вопросы. По дороге в апартаменты главного смотрителя он спрашивал и спрашивал, наблюдатели ничего от него не скрывали, но ему часто казалось, что во многом они так же невежественны, как и ацтеки. Он не стал высказывать это подозрение вслух. Ему так много еще предстоит узнать!
— Насчет стервятников понятно. — Внезапно воспоминание о смертоносном потоке змей и скорпионов ожило в Чимале. — Но есть ведь еще и другая нечисть — когда Коатлики входила в туннель, из него выползли гремучие змеи и скорпионы Это-то зачем?
— Долг наблюдателей — быть безжалостными, когда нужно. Если у человека слишком много детей — он плохой отец, потому что не в состоянии обеспечить их пищей и дети голодают То же самое и с долиной — если ее население излишне увеличится, еды на всех не хватит. Поэтому, когда число жителей начинает превышать определенный предел, специально рассчитанный по таблицам, в долину выпускается больше змей и насекомых.
— Но это ужасно! Ты хочешь сказать, что вы специально выращиваете этих ядовитых тварей, чтобы убивать людей?
— Иногда бывает очень трудно принять правильное решение. Поэтому-то наблюдателей учат быть сильными и стойкими, верными предначертаниям Великого Создателя.
На это нечего было ответить. Чимал ел и пил — на столе перед ним было так много вкусных вещей — и пытался осмыслить все то, что узнал. Он показал на ряды книг на стене комнаты и спросил:
— Я попытался прочесть что-нибудь в твоих книгах, но это трудно — я не знаю многих слов. Нет ли где-нибудь более простых книг?
— Конечно, есть — я должен был подумать об этом сам. Я стар, и память начинает изменять мне.
— Позволь тебя спросить… Сколько тебе лет?
— Я вступил в свой сто девяностый год. Если Великому Создателю будет угодно, я надеюсь увидеть и свое двухсотлетие.
— Твой народ живет много дольше, чем мой.
— Каждый из нас в течение своей жизни должен сделать гораздо больше, чем простой крестьянин, поэтому наше долголетие — награда за труды. Специальные машины и лекарства помогают нам сохранять силы, кроме того, наши тела защищают и поддерживают экзоскелеты. Мы рождаемся для того, чтобы служить, и чем дольше наша жизнь, тем больше мы успеваем сделать.
