И тут издалека, со стороны находящихся справа болот, раздалось шипение, похожее на шипение гигантской змеи. Это она!..
Не колеблясь более, Чимал кинулся вперед, споткнувшись, перевернулся на мягком песке и, разбрызгивая воду, пересек обмелевший поток. Шипение раздалось снова. Не стало ли оно громче? Отчаянно цепляясь за выступы берега, он вскарабкался по откосу и, судорожно хватая ртом воздух, помчался через поля. Чимал не замедлял бега до тех пор, пока надежная стена хижины не появилась перед ним. Чимал упал у первой же хижины, задыхаясь и прижимаясь к грубым необожженным кирпичам — здесь он был в безопасности. Сюда Коатлики не придет.
Когда его дыхание выровнялось, Чимал встал и бесшумно пошел между домами к своей хижине. Его мать переворачивала тортильи на кумале и бросила на него озабоченный взгляд.
— Ты сегодня поздно.
— Я был в гостях.
Чимал сел и потянулся было к кувшину с водой, но передумал и взял сосуд с октли. Перебродивший сок магу опьянял и приносил радость и успокоение. Чимал еще не привык к мужской привилегии — пить октли, когда захочет. Квиау искоса глянула на сына, но ничего не сказала. Чимал сделал большой глоток и с трудом удержался, чтобы не закашляться.
Ночью во сне Чимал был оглушен страшным ревом. Ему казалось, что он попал в горах под камнепад и получил удар по голове. Неожиданная вспышка света, заметная даже сквозь сомкнутые веки, разбудила его, и Чимал лежал в темноте в жутком страхе, а волны звука все накатывались и накатывались на него. Не сразу он сообразил, что на дворе ливень: стук дождя по соломенной крыше и был тем звуком, который слышался ему во сне. Новая вспышка молнии озарила хижину на долгую секунду, залив помещение странным голубым светом, в котором были отчетливо видны очаг, кухонные горшки, неподвижная фигура Квиау, крепко спящей на своем петлатле, колеблемая ветром циновка на двери, ручеек дождевой воды, извивающийся по земляному полу. Затем снова наступила темнота, и грохот грома, казалось, заполнил собой всю долину. Когда боги играют, говорили жрецы, они крушат горы и кидают огромные камни, вроде тех, которыми они когда-то завалили выход из долины.
Голова Чимала заболела, как только он сел: по крайней мере, эта часть его сна соответствовала реальности. Он выпил слишком много октли. Мать была обеспокоена, вспомнил Чимал: опьянение было священно и допустимо только во время праздничных торжеств. Ну что же, у него был свой собственный праздник.
