– Я себе никогда не прощу, что так много, так долго грущу, – опустил руки писатель. Вышел ненадолго из себя, где его сразу же припорошило снегом воспоминаний.
Снег долетел и до Саши. Он заметал впечатления, заметал огромные ёлочные игрушки, разбросанные под ногами гранитного Чернышевского, которому доверили охранять их, а может, он вызвался сам. Игрушки светились цветными гирляндами огней. Писатель поглядывал сквозь стекляшки оправы на людей, что день за днем праздновали Новый год и норовили сорвать что-нибудь на долгую память. Чернышевский готов был запустить книгу в любого, кто позарится на игрушки. Он был «на грусти», они «навеселе», потому что с высоты своего каменного интеллекта смотрел много дальше. С подогретой толпой его связывал только один общий вопрос: «Что делать?» Саша тоже подошла к писателю с тем же вопросом.
– Это чье? – не решилась и спросила она вслух совсем о другом.
– Мое, – улыбнулся он.
М: Меня муж вчера упрекнул любовниками. Я ему ответила, что это были лучшие моменты в моей жизни.
К: Огребла люлей?
М: Нет, он добрый.
К: Жаль, после люлей особенно хорошо спится вдвоем.
Ж: Зачем тебе добрый, но без чувства юмора?
К: А ты бы что на его месте ответил?
Ж: Мои тоже.
М: Тебе наверно это все дико. Как много рек, столько и семейных историй так сильно, как любит он, меня никто любить не сможет. Он лучший мужчина. Но вот оказия. Живя с таким человеком, себя чувствуешь дрянью. И потихоньку умираешь. На земле невозможное количество вариантов жизней. Я притягиваю дебилов и извращенцев.
Ж: Надеюсь, ты не про нас?
М: Шлют мне свои разные размеры.
К: Точно не про нас.
М: Что-то подташнивает уже от таких мужиков. Эх! А было время.
Н: Я готова выразиться неприлично, какая же это правда. И ведь все равно становимся такими.
О: А есть выход?
Р: Выход всегда есть.
Искренне ваше, Окно.
К: Ты на первом, наверное, живешь?
А: Подул теплый ласковый ветер с моря, стоило только ей открыть окно, расстегнув пуговицы своей рубашки.
Ж: Стихи, что ли?
К: Красивые, как женщины.
К: Ты же красивая женщина, почему ты до сих пор не со мной?
А: Ты подвинься, чтобы не было тесно моей свободе.
М: Да, ты права. Влюбишься в «писателя», каких теперь кипы. А он рад стараться, пишет, и не нужно ему больше ничего. Только чтобы отвечали. Что стоит за всем этим виртуальным базаром. Безысходность.
Ж: Безыздохность.
Н: Считать происходящее безысходностью – самообман, который радует его создающего. Ещё больше трагедия, если взять её в жены…
