В книге Гамит Зубейир Кошая "К истории Эрзерума и его окрестностей" (Анкара, 1984 г.) субары признаются наиболее древним населением Восточной Анатолии, при этом указывается, что они не могут относиться к индоевропейским и семитским народам. Хетты (или хититы) называли субаров хурритами.
В 1500 году до н. э. субары на территории современной Армении и Восточной Анатолии создали государство Ганидалбах. Характерным субарским именем, дошедшим до наших дней, является Мурад. В научной литературе неоднократно отмечалось что Кахетия была в свое время территорией Албании, но некоторые грузинские историки до сих пор оспаривают этот факт. (См.: Материалы по истории СССР, стр. 35).
Во многих книгах и статьях все "восточное" на территории Кавказа индентифицируется с "иранским", а тюркско-азербайджанское начисто исчезает. Так, Е. Д. Кузнецов в своей статье о Нико Пиросмани (См.: Примитив и его место в художественной литературе, культуре Нового и Новейшего времени. М., "Наука", 1983, стр. 122), касаясь художественных особенностей творчества художника, отмечает мощное влияние Востока. Однако, влияние это он почему-то называет иранским. Думается, в рамках иранской империи следует различать специфические проявления фарсидской и азербайджанской культуры, - если не замечать и не обнаруживать этих различий, то мы не сможем всесторонне разобраться в сложном и богатом духовном наследии: упрощение в термине невольно скажется и на упрощенном понимании художественной культуры. Что касается Тифлиса, который Джалил Мамедкулизаде уподобил "столице мусульман-азербайджанцев", то здесь речь может идти об очевидном влиянии азербайджанской культуры. Ведь следует признать, что азербайджанцы в те времена играли важную роль в спектре общественно-культурной истории Тифлиса. В самом Тифлисе и в его окрестностях всегда жило много азербайджанцев, сам Пиросмани родился и вырос среди азербайджанцев. Автор статьи пишет: "Особый интерес представляет вопрос о возможных источниках влияния. Влияние это нередко преувеличивалось вплоть до прямого отнесения живописи Пиросманишвили к иранскому искусству. Но оно, несомненно было: как чуткий художник Пиросманишвили не мог не реагировать на элементы иранской культуры, активно проникавшие в грузинскую (главным образом городскую) жизнь, заметно повлиявшие на бытовую музыку и поэзию. Помимо общего воздействия иранского прикладного искусства, чьи изделия были в изобилии рассеяны по Тифлису, влияние это могло осуществляться главным образом по двум каналам - двум проявлениям собственного изобразительного искусства". Говоря об этих двух формах проявлений, автор имеет в виду искусство иранского портрета (?) и иранской миниатюры (?), в то время как в самом Тифлисе широко были распространены именно образцы азербайджанского прикладного искусства.
