* * *
По мере приближения к берегу шквалы становятся сокрушительными, ветер проносится над вспенившимся морем и обрушивается на рангоут с воем, в котором слышатся пронзительные крики, хрипы контрабаса и треск. Мачта содрогается, и вместе с ней сотрясается все судно. Только безучастная ко всему машина по-прежнему работает под звуки песни Мухаммеда; парусник продвигается с трудом, но продолжает свой упорный ход, преследуемый шквалом, к которому добавляется муссон.
Через час мы достигаем подножия гор, и берег уже виден во всех подробностях. Скалы образуют полукруг, протянувшийся вдоль всего острова примерно на шесть километров; их острые шпили напоминают развалины древней монастырской ограды. В центральной части раскинулись обширные долины, покрытые блеклой травой и кустарником с синеватой листвой.
Скалы, вырастающие из прибрежного песка, служат предупреждением о подводных рифах, и, несмотря на прозрачность моря, я не решаюсь приближаться к берегу.
Мы становимся на якорь на довольно большой глубине на надежном каменистом дне, и, несмотря на два брошенных якоря, вполне возможно, что нас отнесет в море.
Черные точки, видневшиеся на вершине плато, превращаются в людей, которые подают нам непонятные знаки с берега.
Мы спускаем шлюпку, и я посылаю двух матросов за разъяснениями. У самого берега на них обрушивается огромный вал и накрывает с головой; все исчезает под слоем пены, но тотчас же море выбрасывает их на берег. Подбежавшие люди хватают лодку и вытаскивают ее на землю.
Все обмениваются традиционными приветствиями и затем усаживаются на корточки. Переговоры продолжаются несколько минут. Вернувшись на судно, матросы докладывают, что это место, как я и предполагал, непригодно для стоянки, и нам придется причалить к острову с другой стороны, где можно найти воду, и стоянка гораздо лучше укрыта от ветров.
Этот маневр продолжается почти до самого заката. Наконец я высаживаюсь на берег, чтобы осмотреть остров и познакомиться с местными жителями довольно странного вида. У этих арабов такая же темная кожа, как и у сомалийцев. Лишь вьющиеся, а не курчавые волосы отличают их от африканцев. Население острова состоит из трех семей, насчитывающих в общей сложности двадцать пять — тридцать человек, которые принадлежат к одному роду. Они не поддерживают никаких связей с материком.
Рассказывают, что некогда из Персидского залива прибыл корабль с могущественным кади[12] и его прекрасной дочерью. Она должна была выйти замуж за султана Мукаллы, сурового, но очень богатого старика. Девушка, смирившаяся со своей участью, подобной судьбе всех дочерей ислама, печально вздыхала при мысли об унылых развлечениях гаремных женщин.
