После двадцать шестой трубки, которую Маклай курит с очевидным удовольствием, он, кажется, спит...»
Он ясно слышал вопросы, но словно доносящиеся издалека и тотчас пропадающие, проходящие мимо сознания. Не было никакого желания обдумывать их и подбирать слова для ответа. Да и слова беспорядочно блуждали, не желая выстраиваться в осмысленные фразы, а речь была неподвластна воле. Мир — как ощущение, но вне воли. Она растворяется, как дым... А что дальше. Ещё, ещё одну трубку...»
«4 часа. Двадцать седьмая трубка.
На вопросы Маклай отвечает: «Я плохо слышу», говорит несколько слов на иностранном языке; говорит также: «Я очень устал», но продолжает курить, глубоко затягиваясь...
4 ч. 40 м. Маклай открывает глаза, но сразу же закрывает снова, на вопрос, как себя чувствует, отвечает: «Хорошо, я совсем оглох, хотел бы ещё курить; разве человек с трубкой ушёл?»
4 ч. 55 м. Медленное возвращение сознания».
Так казалось стороннему наблюдателю. Однако Маклай всё это время не находился в беспамятстве. Приступая к эксперименту, он полагал, что под влиянием опиума впадёт в сон с причудливыми фантастическими сновидениями. Этого не происходило. Быть может, сказывалось его стремление всегда контролировать свои ощущения, отмечать всё, что происходит во внутреннем мире, быть одновременно и подопытным, и учёным-исследователем.
Он пребывал в полусне, доносились какие-то звуки, но слов и смысла фраз не удавалось понять; стало ясно, что доктор не только задаёт вопросы, но и предлагает встать. И хотя тело не слушалось, как будто отрешённое от его власти, а голова кружилась, он поднялся с кушетки и с помощью доктора и слуги стал переодеваться...
Его под руки вывели из комнаты, провели по лестнице на первый этаж. Ноги двигались вяло, заплетаясь, глаза оставались полузакрытыми. Мелькали какие-то лица, смотревшие с любопытством, возник невесть откуда паланкин, в который его усадили. Под лёгкое покачивание паланкина Маклай провалился в бездну небытия...
Проснулся ночью. На столе ярко горела лампа. С трудом встал и неверной походкой, шатаясь, подошёл к столу, на котором был оставлен ужин. Жадно поев, вернулся к кровати и вскоре заснул.
Рано утром разбудил его голос слуги, настойчиво повторявшего, что пора ехать в Кантон. Действительно, таковы были планы Миклухо до эксперимента. А он не позволял себе уступать обстоятельствам. Однако на этот раз они оказались сильнее его. Учёный слишком ослаб, что было непривычно и неприятно сознавать. Попытавшись встать, бессильно опустился на подушки, решил что-то объяснить слуге, но только слабо махнул рукой и снова погрузился в сон.
