Можно понять дикаря. Он живёт одной жизнью с окружающей природой. У него нет возможности противодействовать ей, полностью преобразить и подчинить своей воле. Да он и не чувствует никакой необходимости в этом. Здесь слишком роскошна и благообильна естественная среда. Фактически нет смены времён года: постоянно тепло и не бывает засух. Живя в согласии со своим окружением, человек не испытывает никакой острой необходимости напрягать свои силы для противодействия природе.
Неудивительно, что в этих краях человек задерживается в развитии. У него отсутствуют серьёзные стимулы к занятию изобретательством, ремёслами. Он довольствуется тем, что есть. А европейцы отличаются ненасытной жадностью, им требуется всё больше всяческих благ, роскоши, технических приспособлений, облегчающих труд. Их обуревает жажда власти и богатства.
Выходит, власть и алчность — главнейшие двигатели европейской цивилизации? Не означает ли это, что она порочна уже в самом своём основании?
Впрочем, не следует забывать, что не за выяснением подобных проблем он прибыл сюда. Ему требуется внимательно и разносторонне изучить жизнь местного населения и, насколько будет возможно, особенности местного климата, флоры и фауны.
Да, кстати, уже девять часов, пора отправляться на метерологическую площадку и сделать необходимые замеры. Надоедливая процедура. Однако ничего не поделаешь — таково настоятельное требование науки: факты, факты и ещё раз факты. Рассуждения оставим философам.
На сон грядущий положена более приятная процедура: очистить небольшой зелёный и довольно увесистый кокосовый орех, выпив прохладительное молочко под звон цикад, на веранде. В комнате — последний осмотр двух заряженных ружей, залог спокойного сна. Теперь можно улечься на жёсткую постель: две плоские квадратные бельевые корзины, покрытые за неимением тюфяка одеялом. Какое блаженство — вытянуться на лежанке и закрыть глаза в предвкушении сна...
За перегородкой громко застонал Бой. Его одолевают, помимо всего прочего, боли в жёлуде. Надо встать и дать ему воды. Не помогает: он продолжает громко стонать. Придётся успокоить его небольшой дозой морфия. Странный препарат: в одних случаях помогает больному избавиться от страданий, а в других способен превратить здорового человека в маньяка, наркомана и ввергнуть его в мучительное существование морфиниста.
Ну вот, Бой успокоился и заснул. Правда, застонал во сне Ульсон. Но это уже не может прервать дремоту, переходящую в сон... Что это? Сна как не бывало. Странный отдалённый вой раздался со стороны леса, то нарастая, то стихая. Разбудила не сила звука, а его неожиданность и непривычность. Ничего подобного ещё не доводилось слышать.
