Вновь угрожающе поднялись копья. Острый наконечник одного из них при молниеносном выпаде едва не вонзился в глаз пришельца. Быстрота и верность руки нападающего были поразительны. Маклай оставался спокойным, только отошёл шага на два в сторону.
Послышалось несколько голосов, которые, по-видимому, неодобрительно отозвались о таком поступке. А учёный был в негодовании. Волна гнева поднялась в нём, готовая выплеснуться наружу. Как хорошо, что револьвер остался дома, а то рука невольно бы потянулась за ним.
Представители двух цивилизаций стояли друг против друга, не имея возможности объясниться на общем языке.
Надо было что-то предпринимать. Хозяева явно давали понять гостю, что ему лучше убираться подобру-поздорову. Можно ли убедить их в своих добрых намерениях? Самое благоразумное — ретироваться. Как они отнесутся к такому отступлению? Не последует ли смертельный удар в спину?
Но разве непротивление — показатель слабости? Напротив! Только сильному по плечу хладнокровие в трудной ситуации. Они должны бы это понять. Или они действительно коварны и беспринципны?
Папуасы напряжённо ожидали, что предпримет белый человек. А он ко всеобщему недоумению ухватил за угол новую циновку, лежащую у его ног, оттащил её под тень пальмы и неторопливо улёгся. Закрыл глаза, словно собираясь спать. Затем привстал, ослабил пояс, расстегнул башмаки и окончательно устроился на циновке, готовясь ко сну.
Хозяева с немалым удивлением разглядывали бесцеремонного, смелого и необычайно доверчивого гостя. Он ясно давал понять, что устал и желает заснуть.
Маклай, закрыв глаза, думал, что лучше умереть во сне, а не в полном сознании, и одному, а не убив нескольких туземцев. Выбор остаётся за ними. Какие чувства возобладают? Это предстоит выяснить... или не узнать никогда...
Невдалеке затянула свою жалобную песню какая-то птица, а резкие вскрики быстро летающих лори несколько раз обрывали дремоту. Наконец под стрекот цикад — словно сверестит сверчок за печкой — он незаметно для себя заснул...
Открыл глаза. Чувствовал себя отдохнувшим и освежённым. Судя по сместившимся теням, проспал не менее двух часов. Несколько мужчин сидели на корточках недалеко от циновки и разговаривали вполголоса, чтобы не тревожить спящего. Они жевали, судя по всему, бетель — толчёную смесь пряных листьев кустарника из семейства перечных, семян арековой пальмы и извести. Туземцы были без оружия.
Он протянулся и начал приводить в порядок костюм, обуваться. Это занятие позабавило хозяев. Возможно, одежда представлялась им какой-то нелепой причудой, очевидным излишеством.
