Учёный встал, улыбнулся, похлопал своего благожелателя по плечу и в знак расположения подарил ему крупный блестящий гвоздь. Туй выразил свою признательность и всё-таки снова стал втолковывать пришельцу, какая страшная участь уготована ему. Маклай остановил его и предложил уйти к себе в деревню. Строительство хижины завершалось, и надо было дать плотникам последние указания.
Вечером за ужином в кают-компании Миклухо-Маклай рассказал офицерам о пантомиме, которую разыграл перед ним встревоженный Туй. Никто даже не улыбнулся. Наступило молчание.
— Полагаю, он верно обрисовал обстановку, — сказал Назимов.
— Как хотите, господа, а этот дикарь мне определённо симпатичен, — отозвался Новосильский. — Подлинный гуманист! Но ведь не он у них верховодит.
— У них нет, насколько я понял, ни царька, ни командира, — сказал Николай Николаевич. — Подлинная анархия, безвластие.
— Тем хуже, — произнёс Назимов. — Не с кем договариваться. Они добры и любезны, пока тут мы. Дикий зверь и тот, как известно, не выносит человеческого взгляда, но тотчас набрасывается, увидев спину.
— Эта беспортошная команда, — вставил кто-то, — постарается поживиться теми богатствами, которые останутся у господина Миклухо-Маклая.
— Физиономии у них смышлёные. Сразу видно — плуты.
— Прошу меня извинить, но осмелюсь высказать своё мнение. Они наверное проявят агрессию и не по коварству своему или из жадности, а со страху.
— Итак, господа, — заключил Назимов, — все как будто согласны, что господину Миклухо-Маклаю грозит большая опасность. Следовало бы принять во внимание предостережение этого дикаря.
Офицеры одобрили эти слова.
— Не означает ли это, что мне не надо оставаться? — Маклай встал от волнения.
— Поверьте, уважаемый Николай Николаевич, — заговорил Назимов самым нежным голосом, на который был способен (впрочем, особой способности в этом он не выказал), — никто из присутствующих здесь ни на минуту не сомневается в вашем мужестве и готовности пожертвовать жизнью ради науки...
Его поддержал одобрительный гул.
— Простите, но я остаюсь. Моё решение твёрдое.
Наступило молчание.
— Осмелюсь доложить, — осторожно сказал лейтенант Чириков, артиллерист, — для непрошеных гостей можно будет припасти сюрприз, который приведёт их в панический ужас: приготовить несколько мин и расположить из вокруг хижины.
— Надеюсь, уж от этого вы не откажетесь? — с интонацией хлебосольного хозяина спросил Назимов.
— Буду вам очень благодарен, — ответил Маклай. — Поверьте, я не безрассудный храбрец и не настолько предан науке, чтобы идти ради неё на верную гибель. Наука требует не человеческих жертв, а убедительных доказательств. Ради них я и остаюсь. Надеюсь помимо всего прочего доказать, что можно вполне поладить с дикарями мирным путём, без насилия и применения оружия.
