— Где вы желаете быть высаженным?
Капитану было досадно, что по воле великого князя пришлось проделать немалый переход в незнакомых водах только для того, чтобы оставить этого молодого человека среди дикарей, которые слывут людоедами. Оставалось только поражаться бесстрашию, если не сказать — безрассудству столь удивительного искателя приключений.
Старший офицер Новосильский, изучавший в подзорную трубу берег, доложил:
— Вижу бегущих дикарей... Скрылись в лесу.
— Если вы не возражаете, Павел Николаевич, — ответил Миклухо-Маклай, — я высажусь здесь.
— Как угодно. Вашу лодку будет сопровождать катер с вооружённой командой, — сказал капитан.
— Ни в коем случае!
— Тогда я не могу ручаться за вашу безопасность. Вы вольны поступать, как вам будет угодно, но мне непозволительно рисковать своими людьми. Вероломство местных каннибалов известно.
— Понимаю вас, — Миклухо-Маклай тряхнул тёмно-русыми кудрями, — поэтому позвольте мне отправиться в лодке с двумя слугами.
— Воля ваша, — пожал плечами Назимов.
Можно было понять капитана и его вполне оправданные опасения. Как человек военный, он привык рассчитывать на силу оружия.
Новосильский, не отрываясь от подзорной трубы, произнёс:
— Готов держать пари, что местные охотники за черепами очень любят людей... особенно в поджаренном виде.
Никто не засмеялся. За время плавания все на корабле могли убедиться, что пассажир хотя и нелюдим, но постоянно занят делом. Не раз он с помощью команды проводил наблюдения, измеряя температуру океана на разных глубинах. Не было сомнений, что он непременно высадится на этом диком берегу и жизнь учёного будет постоянно висеть на волоске.
А он стоял, разглядывая берег, и пытался представить себе, что происходит среди папуасов. Скорее всего — паника. В таком состоянии люди могут решиться на отчаянные поступки. Ведь и хищные животные нападают на человека чаще всего от испуга. Впрочем, причём тут животные? Ему предстоит встретиться с людьми, такими же, как он сам, только представляющими другую культуру.
Маклай приметил небольшой мысок и бухточку и попросил направить корабль в эту сторону. «Витязь» двигался медленно. Матрос громко сообщал: «Тридцать две сажени... Тридцать саженей... двадцать семь саженей». Назимов приказал застопорить ход и бросить якорь. До берега оставалось не менее ста метров.
Громадные деревья, опутанные лианами, возвышались на скалистом берегу. За этим пологом ничего нельзя было разглядеть. Правее находилась песочная отмель.
