Я молчала. Макс рассматривал картинку — я в неглиже и куртке, на босу ногу, стаканчик в зубах. Никак не прокомментировал.
— Задаю стандартный вопрос. Куда едем? Ко мне, к Лёве, в редакцию? Только скоренько думай. Раз-два!
— К тебе.
— Вот это я понимаю! Вот это в духе современных девушек!
Мы ехали по вечернему городу. Я видела счастливые и не очень счастливые, озабоченные лица. Люди стояли на остановках. Пытались штурмовать троллейбусы. Топтались у палаток с хот-догами.
Рассматривали витрины. Ругались с милиционерами. Пили пиво… Они все были НОРМАЛЬНЫЕ. И проблемы у них были НОРМАЛЬНЫЕ. И в народных недрах время от времени сверкали клетчатыми торбами приезжие, счастливые обладатели другого мира, тихого, сонного, где благополучие измеряется наличием водки на столе, успех — наличием хрусталя, а любовь — наличием планов на вечер. Когда-то в этом котле варилась и я. (Слово «котёл» и слово «варилась» отчего-то неприятно царапнули.)
Теперь я была обречена. Сойти с ума, быть арестованной и приговорённой к какой-нибудь смертной казни, умереть в родах — что ты выбираешь, Наташенька?
* * *
Мы остановились у могучей «сталинки». Из невидимого за деревьями открытого окна в ночь вываливалась суровая песня про «парнишку, который на нарах услышал, что мама болеет…».
— Учти, еды у меня нет. Готовой, во всяком случае. К тому же я тебя сейчас оставлю и вернусь только завтра.
— Почему? — мне стало плохо от мысли, что я буду одна в чужом доме.
— У меня есть дела и личная жизнь. А у тебя будет телевизор и двадцать четыре канала, — рассматривая моё печальное лицо, он смягчился. — Хорошо, я сейчас куплю тебе ещё пиво и чипсы…
В квартире он сразу показал мне туалет и ванную. Пока я пыталась смыть с себя пот, кровь и слёзы, он уже щёлкнул дверью. Я тряслась под душем и никак не могла отрегулировать температуру воды. Нас с водой бросало то в жар, то в холод. А потом просто хлынула ледяная. Что ж, прекрасно! Я заорала это, смело глядя в рыло душа! Добивайте! Заливайте! Всё равно смысла нет! Всё равно! Давайте!
Я била себя по животу, а кран — по наглой краноморде… Потом остановилась… Ладно — кран… Но при чём тут этот, который у меня в животе… Его — то за что…
И новая волна горькой ненависти. Как — за что? За то, что добавляет мне сейчас счастья и уверенности в завтрашнем дне! За то, что появился в самое неподходящее время! За то, что вынуждает меня саму совершить убийство! Убийство собственного ребёнка!
