Обидно и горько. Горько и обидно. С моей стороны — любовь с первого взгляда, искрящаяся страсть и ожидание тепла и нежности. С его стороны — «не трогай мои вещи».
Лёва внимательно посмотрел на меня. Ответственно. Вежливо. Как будто Дейл Карнеги только что прислал ему возмущённую записку: «Вы должны относиться к подчинённым и близким людям с уважением и не скупиться на улыбки! Вы должны честно признавать свои ошибки и искренне просить прощения! Помните, ваша цель — успех, успех и ещё раз успех! А ради этого можно и попариться…»
— …Ты права… Пойдём, — он вдруг встал и направился куда-то в темноту. Я топала сзади, цеплялась во мраке за незнакомые углы, и несколько раз серьёзно пострадала от некстати открытых дубовых дверей.
Сопровождаемые моим тихим матом, мы миновали несколько комнат и оказались в огромном зале. Зал потряс настолько, что я забылась и выругалась вслух. Лёва поджал губы, как уставшая от поп-музыки девственница, сделал вид, что не заметил, и сухо прокашлялся:
— А вот и моя основная территория. Осмотрись пока.
Потолки высотой метров шесть, зеркальные. Стены обиты чем-то вроде бархата, поглощающего свет. Опоясывающая комнату мраморная полка, на которой чего только нет — камешки, глобусики, кубки. На стенах — карты неба в золочёных рамках. В углу на постаменте — телескоп. И отовсюду лёгкий шорох, еле уловимый писк, размножённый акустикой комнаты до размеров всей комнаты. Я всмотрелась в полумрак. Так и есть! Штук десять клеток с крысами! Чёрные, белые, рыжие, в точечку — всякие!
— В этой комнате собрано всё, что я люблю. Это Комната Комфорта, — с гордостью обвёл рукой владенья Лёва. — Ну, как тебе?
Если бы не крысы, я даже не обратила бы внимания на помпезность формулировки. «Комната Комфорта»! Боги! Он бы ещё назвал её «Кабинет Сладких Грёз»! Ну, допустим, он мог наворотить какие угодно титулы, если бы речь действительно шла о романтическом уголке. Но крысы! Такое количество крыс с их запахами и звуками!
— Неплохо, — ответила я проникновенно. — Мне очень, очень нравится. — Но не обвалятся ли эти потолки?
От этих слов Лёву словно подменили.
— Ну что ты! Не беспокойся, пожалуйста! Нужно слишком захотеть! Немецкая система… Это моя жизнь, Наташа! Это всё, что у меня осталось. Я знаю о нём всё!
— О ком именно, Лёва? — я старалась не пропустить ничего. Если он имеет в виду какого-нибудь выдающегося крысюка или немецкую систему потолка…
— О Космосе! Мы все оттуда и все туда вернёмся!
