* * *
Далла приходила к Томасу каждое утро. Она всегда спала рядом с ним, полностью расслабившись, вытянувшись вдоль его левого бока и положив руку на грудь юноши. Ее рука казалась Томасу почти невесомой, словно это была тонкая веточка. При этом она так плотно прижималась к нему, что почти лежала на нем. Перед тем как скользнуть к нему под одеяло, она целовала его в губы, и поцелуй этот всегда был легким, словно взмах крыльев пчелы, с ароматом кофе и меда. Иногда Далла целовала его уходя. Она всегда мгновенно просыпалась, как и засыпала, и на ее губах постоянно играла улыбка. Проснувшись, она или сразу же убегала, или садилась возле Томаса и рассказывала ему, сопровождая свой рассказ выразительными жестами, какую-нибудь историю на венгерском языке. Иногда эти истории были серьезными, иногда забавными, и она смеялась.
Однажды утром Далла сказала Томасу что-то показавшееся ему очень важным, но он понял ее слова не лучше, чем все остальное. Она несколько раз повторила свою фразу с раздраженным видом, так как считала, что он обязательно должен понимать ее. Ведь это было так просто! Наконец она отказалась от дальнейших объяснений, покачав головой, что должно было означать: «Какой же ты глупый!» Потом рассмеялась, поцеловала его и убежала. Шаги ее маленьких ног прозвучали на металлической лестнице так, словно по ней торопливо пробежала небольшая собака.
На следующее утро она не пришла. Томас сначала удивился, напрасно прождав ее, потом почувствовал себя несчастным. Его рука то и дело наталкивалась на пустоту там, где должна была находиться Далла. И эта пустота оказывалась для него невыносимо тяжелым грузом.
Прождав целый час, он натянул брюки и накинул на себя плащ, после чего с грохотом скатился вниз по лестнице. В салоне никого не было.
— В чем тут дело? В чем тут дело? — заинтересовалась заволновавшаяся синяя попугаиха Флора. Он крикнул:
— Где Далла? Стоявшая перед камином большая корзина опустела. Сверху в нее опустилось синее перышко, и его тут же подхватил поток воздуха, уносившегося в камин. Томас выскочил на улицу. Под каштаном Леон в очередной раз старался научить боксировать Талко, бурого медведя. Он уже несколько месяцев пытался сделать номер с кулачным боем между человеком и медведем. Но Талко отказывался надевать перчатки. Он сразу же отшвыривал их в сторону и отрицательно мотал головой. Леон с бесконечным терпением начинал снова и снова, соблазняя медведя кусочками сахара.
