– Ну, если вы с Глашей не пойдете, так и я сгожусь. Все краше, чем эти дурынды квелые!
Самонадеянное заявление девочки было так забавно, что подружки не удержались от смеха, причем Машка смеялась громче всех. Наконец отсмеявшись, Глаша серьезно сказала сестре:
– Перестань глупости болтать, не по чину нам в царские палаты!
– Я-то, может, и глупости говорю, а вот кое-кто их делает.
– Ты про кого это?
– Да уж не про тебя, сестрица. Ты у нас по Первушке-подьячему сохнешь, а вот…
– Машка!!!
– Молчу-молчу… Ой, а что это за шум, не Никита ли Иваныч домой пожаловали? Глаша, пора нам!
Когда окольничий, тяжело ступая, зашел на половину сестры, подружек уже не было, а Алена задумчиво перебирала разложенные вокруг нее украшения. Брат немного потоптался, не зная, с чего начать разговор, потом вздохнул и хотел уже было выйти, но так и остался на пороге.
– Гляди-ка, сколько приданого, – нашелся он наконец, – надела бы убор какой, покрасовалась.
– На смотр и надену, братец мой милый, – кротко улыбнувшись, отвечала она ему.
– Прознала-таки!.. – вздохнул Никита.
– А ты что думал?
– Да ничего я не думал.
– А почто молчал?
– Тебя, дурочку, уберечь хотел!
– От судьбы не убережешь.
– Он и не развелся еще…
Взгляд сестры буквально облил окольничего пренебрежением к его доводу, так что он разозлился. Однако говорить правду было нельзя, и Вельяминов попытался найти отговорку:
– Аленушка, мы с тобой сироты. А для царской невесты род сильный важен, чтобы вся родня за государя была.
– И казну расхищать большим родом куда как способнее, – охотно согласилась с ним она.
– Да что же это такое! – вскипел царский ближник. – Не пойдешь на смотр, вот тебе и весь сказ!
– Никитушка, братец ты мой любимый, что бы ты ни велел, я твоей воле покорна, но знай: на всем белом свете только он один для меня и для него только я одна!
– Что?! – взревел окончательно взбешенный Вельяминов. – Да ты хоть знаешь, сколько у него баб было?
– А я не баба, а суженая!
Царский лекарь Пьер О’Коннор жительство имел в собственном доме посреди Иноземной слободы. Как и большинство строений в Кукуе, он был двухэтажным. Нижний занимала аптека, а наверху жил сам достопочтенный доктор. Несмотря на положение лейб-медика, в кремле он бывал нечасто, ибо государь, по своему обыкновению, нагрузил его службой. Во-первых, медикуса обязали взять трех учеников, коих он должен был обучить своему искусству, а также латыни и изготовлению лекарств. Во-вторых, его обязали читать лекции по медицине и анатомии в Славяно-греко-латинской академии. Разумеется, курс был весьма ограниченным, но какие-то основы бурсаки получали. В-третьих, именно О’Коннор обучал полковых цирюльников для царского войска. Должность эту ввели совсем недавно, обученных людей катастрофически не хватало, и работы было много.
