меди, а если пять? Медные деньги большего номинала не изготовляли. Серебро чеканилось в самой башне, и по-другому. Самой малой серебряной монетой теперь был гривенник, а еще были рубли, полтины и полуполтинники. Лицо монеты, или, говоря по-иноземному – аверс, украшал профиль государя Ивана Федоровича в шапке Мономаха, а на реверсе – обратной стороне – двуглавый орел с московским ездецом
[16] на груди. Для того чтобы люди не путались в номинале, количество копеек было выбито русскими
[17] и арабскими цифрами, и лишь на рублевиках красовалась надпись «рубль». Год выпуска также дублировался: и по-русски и по-иноземному. Дабы пресечь пагубную привычку спиливать монеты, по краю их шел ребристый гурт. Золотые монеты чеканились на самом верхнем этаже башни, но случалось это нечасто. Обычно царскими червонцами награждали отличившихся на ратной службе. Получившие такие монеты счастливчики их никогда не тратили, а прятали в сундуки или, напротив, прикрепляли к шапке и красовались так, показывая, что владелец-то у государя в чести! На них тоже были орлы и царский профиль, а также надпись «царский червонец» и весьма прихотливый гурт.
Сегодня Раальд закончил работу и сдавал полученные монеты дьяку. Медное дело давно могло обходиться и без него, но серебром мастер всегда занимался сам. Полученный из приказа Большой казны металл расплавлялся в специальных ложницах. Затем получившиеся слитки вальцевались до необходимой толщины, и из получившихся полос вырубались кругляшки будущих монет. После взвешивания и отбраковки их отбеливали, гуртили, и на специальных винтовых прессах тиснили изображения. Это было дольше, чем просто чеканить, но полученный результат того стоил. Мастер, сам изготовивший большинство станков и печатей, относился к своему делу с редкой придирчивостью. Дьяк Иван Гусев взвесил выданные ему монеты и, убедившись, что обману нет, велел подьячим начать пересчитывать. Когда счет с весом сошелся, деньги разложили по специальным кожаным мешочкам. Затем взвесили обрезки серебряных листов и выбракованные кругляки и рассчитали потери на угар.
– Что-то больно много, – заявил, почесав голову, дьяк.
– Чего тебе много? – меланхолично переспросил мастер.
– Отходу, говорю, много, обрезков и выбраковки!
– Нормально, – невозмутимо отвечал латыш. – Есть норма, мы уложились.
– Разоримся мы с тобой, – плаксиво протянул Гусев, – сколь убытку от твоей чеканки! Раньше-то потери только на угар, и все, а проволока вся на копейки да деньги шла, а теперь что же?
