– А стрельцы?
– Стрельцы – то статья особая! Стремянные завсегда вместе с государевым полком, а других пока мало.
– И кто же ими командует?
– Стрелецкий голова Иван Лопатин да полуголова Анисим Пушкарев; а тебе что, в стрельцы захотелось?
– Да нет, просто слышал я, будто у этого Пушкарева дочки красивые.
– Где слышал?
– Да так, люди говорили…
– Меньше слушай! Нет, Глаша-то красавица, спору нет, а вот Марья мала еще и языката паче всякой меры.
– Как это?
– Дразнится обидно, – помрачнел стольник.
Так, за беседой, они скоро оказались у ворот, где им преградили дорогу стрельцы с бердышами.
– Кто таковы и за какой надобностью? – внушительно спросил полусотник.
– Али не признал? – наклонил голову Романов.
– Тебя признал, Михаил Федорович, а товарища твоего первый раз вижу.
– Это князя Щербатова сын, на службу приехал. Драгуны здесь нынче?
– Здесь, где же им быть. Проезжайте.
– А почему «нынче»? – осторожно спросил новик, едва они миновали ворота.
– А наружные караулы всегда разных полков ратники несут, – пояснил стольник, – и заранее никто не знает, где какие стоять будут.
– От лихих людей стерегутся?
– От них… да вот и драгуны. Здравствуй, Федя!
– Какими судьбами, Миша?
– Да вот новика к тебе привел.
Княжич во все глаза смотрел на драгунского поручика, вышедшего им навстречу. В отличие от Романова, Панин был высок и статен. Безбород, лишь небольшие усы. Позднее Щербатов узнал, что носить усы – полковая традиция, отличавшая их от бородатых рейтар. Кафтан, называемый мекленбургским, как влитой сидел на нем, а на перевязи висели немецкая шпага и кинжал.
– Родственник мой дальний, – продолжал, улыбаясь, стольник, – уж не обижай.
– Да что ты, Миша, – улыбнулся в ответ Федор, – мы люди смирные, без приказа и мухи не обидим.
Слезший с коня Дмитрий не знал, как вести себя дальше. Родом он был явно выше и потому не должен бы кланяться первым, но, с другой стороны, чином Панин его обошел, да и у драгун был начальным человеком…
– Кто таков? – прищурившись, спросил поручик.
– Княжич Дмитрий Щербатов, – приосанился новик.
– Поручик Федор Панин, – представился тот в ответ.
– Это из каких же Паниных? – осторожно поинтересовался Щербатов.
– Из костромских; а ты что, родню ищешь?
– Нет, так просто… – испугался предупрежденный Романовым княжич.
– Чего умеешь?
– Как чего? – не понял тот.
– Ну, оружием каким владеешь, грамоте учен ли?
– Так всяким – и саблей, и сулицей[7]…
– Ладно, завтра поглядим, а сегодня службу надобно править.
