— Это, конечно же, будет предметом обсуждения, — ответила Рэчел. — Пожалуйста, давайте побеседуем, по крайней мере. — Она почувствовала в собственном голосе нотку мольбы, и это вызвало ее досаду. Она вовсе не так собиралась говорить с ним.
— Вы воображаете, что сила ваших аргументов возрастет, когда мы останемся одни? — спросил он и засмеялся, увидев, как ее лицо заливает краска. — Хорошо, сеньорита, мы поговорим, если вы считаете, что это что-то изменит, но позже.
— Надо поговорить сейчас. Это важно, — сказала она тихо.
— Для вас, возможно, — протянул он. — Но для меня в данный момент нет ничего важнее игры, которую вы прервали, — а я выигрываю. Я поговорю с вами позже.
Он поднял руку, и его тонкие пальцы погладили ее по щеке. Это неожиданное прикосновение произвело на нее впечатление электрического разряда.
Рэчел услышала как бы со стороны собственный всхлип — испуганный, будто он ударил или поцеловал ее.
Она резко повернулась и выскочила из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь. Напоследок она услышала за спиной отголоски смеха, вызванного ее бегством.
В приемной снова никого не было, но до нее донесся звон бокалов из-за полуоткрытой двери справа от входа. Она подошла и заглянула в комнату. Это было просторное помещение со столами и баром, пустовавшее в тот момент. В нем находился только один Рамирес, который протирал бокалы за стойкой бара. Он удивился, увидев ее, и Речел сердито подумала: не предполагал ли он заранее, какой именно прием ожидал ее или, может, он подслушивал у двери.
— Договорились, сеньорита? — осведомился он с совершенно серьезным лицом.
— Не совсем, — отвечала она как ни в чем не бывало. — Мы решили поговорить попозже. Боюсь, что вам придется сдать мне комнату.
Он снова внимательно посмотрел на нее. “Возможно он гадает, как это я не побежала, поджав хвост, назад в Боготу”, — сердито подумала Рэчел.
— Сеньор де Мендоса сказал, что поговорит с вами позже? — спросил он в недоумении. В ответ она ласково ему улыбнулась.
— Совершенно верно, после того, как мы кое-что выяснили. У него, кажется, создалось странное представление о том, для чего собственно я собираюсь нанять его: очень уж высокого он мнения о собственной персоне, — добавила она со злорадством. Она знала, что несправедлива. Витас де Мендоса, конечно же, не такой человек, который способен питать иллюзии, и он не мог не знать, что его темноволосая несколько хищная красота и пиратская экстравагантность повязки на глазу являются воплощением мечтаний тысячи женщин. Просто сама она оказалась тысяча первой, вот и все.
