Вошла торговка сластями с лотком, появились разносчики с лекарствами и разными мелочами. Они разложили свои товары посередине каюты. Со всех сторон, с верхних и нижних нар высунулись рыбаки, стали прицениваться и шутить.
— Сласти есть? Эй, сестренка!
— Ой, щекотно, — подпрыгнув, взвизгнула женщина. — Что ты хватаешься за чужой зад, парень!
Рыбак, набивший рот сластями, смутившись под обращенными на него взглядами, громко засмеялся:
— Славная бабенка!
Пьяный, возвращавшийся из уборной, осторожно ступая и держась одной рукой за стенку, потрепал женщину по пухлой смуглой щеке.
— Ты чего?
— Ишь, рассердилась! Завалиться бы с ней... — Он сделал забавный жест.
Все засмеялись.
— Лепешек, эй, лепешек! — крикнул кто-то из угла.
— Да-да! — отозвался тонкий женский голос, странно прозвучавший в таком месте. — Сколько вам?
— Сколько? Пары будет довольно, чтобы на всю жизнь калекой стать... Лепешек!
Опять раздался общий смех.
— Как-то раз один парень, Такеда, уволок эту торговку в укромное местечко. Чего бы лучше? А ведь вот ничего не вышло, — говорил пьяный молодой рыбак. — На ней штаны были. Такеда их силой сдернул, — а под ними другие. Три пары на ней было! — Он втянул шею и захохотал.
Зимой этот парень работал на фабрике резиновых изделий. Весной, оставшись без работы, он нанимался на Камчатку. Так как и то и другое было «сезонной работой» (как почти вся работа на Хоккайдо), то почти постоянно приходилось работать и ночью. «Хорошо, если хоть три года еще протяну», — говорил он. У него была мертвенная кожа, бледная и вялая, похожая на грубую резину.
Среди рыбаков были люди, которых «спруты» продавали конторам по разработке новых земель в глубине Хоккайдо и по прокладке железнодорожных путей; были «перелетные птицы», уже нигде не находившие себе куска хлеба; были горькие пьяницы, готовые на всё за выпивку. Попадались и крестьяне из Аомори, неопытные, простодушные, направленные сюда по выбору «доброго деревенского старшины». Набирать людей вот так, со всех сторон, поодиночке —это для нанимателей было исключительно выгодно. (Они отчаянно боролись с попытками профсоюзов Хакодате заслать к рыбакам, идущим на краболовах к берегам Камчатки, своих организаторов. Установление связи этих профсоюзов с организациями в Аомори и Акита — этого они боялись больше всего).
Бой в накрахмаленной короткой белой куртке торопливо понес в салон на корме пиво, фрукты и рюмки для водки. В салоне находились «страшные люди» из Компании — капитан, инспектор, господа с миноносца, несущего охранную службу на Камчатке, начальник морской полиции, «портфели» из союза моряков.
