В самой Японии рабочие, не желающие молча погибать, сплачиваются и оказывают капиталистам сопротивление. Но «колониальные» рабочие совершенно беззащитны. Им было тяжело, страшно тяжело. И с каждым днем становилось все тяжелее.
— Что-то будет!
— Дело ясное — крышка нам всем.
Все замолчали, как будто хотели что-то сказать, но, так и не сказали.
— Прежде чем нам бу-будет крышка, мы сами его убьем! — резко отрубил заика.
Волны слабо плескались о борта. На верхней палубе из трубы струился пар, слышался легкий свист, как будто кипел чайник.
Перед сном рыбаки снимали заскорузлые от грязи вязаные и фланелевые фуфайки и развешивали их над печкой. Когда одежда согревалась, те, кто окружал печку, брались за горячие, как жаровня, края фуфаек и встряхивали их. Вши и клопы, падая на печку, шипели подымался смрад, как от горящего человеческого тела. Не выдержав жары, вши выползали из швов, отчаянно, шевеля тонкими лапками. Когда их подбирали, на пальцах появлялось ощущение чего-то жирного.
— Ну-ка, подержите за край!
Кто-то взял край фундоси[14] . Растянув его, рыбак стал искать вшей. Рыбаки клали вшей в рот и с хрустом перекусывали их передними зубами, давили их ногтями, пока ногти не делались красными. Как дети, обтирающие руки о платье, они вытирали пальцы о полы куртки, и опять принимались за дело. И все же они не могли заснуть. Всю ночь их мучили невесть откуда бравшиеся вши, клопы, блохи. Что бы и как бы они ни делали, извести насекомых не удавалось. Стоило в полутьме ступить на сырые нары, как по ногам сейчас же взбирались десятки блох. Рыбакам начинало казаться, что прогнило их собственное тело. Уж не трупы ли они, разложившиеся и кишащие червями и насекомыми?
Баню первое время устраивали через день. Иначе нельзя было. Тела у всех были провонявшие, грязные. Но прошла неделя, и баню стали устраивать раз в три дня, а через месяц — раз в неделю. Наконец, дошло до двух раз в месяц. Это делалось, чтобы сократить расход воды. Однако капитан и инспектор принимали ванну ежедневно, и расходом воды это не считалось. Тело пачкалось от крабов, оно оставалось грязным целые дни подряд, — естественно, вшам и клопам было раздолье.
Когда рыбаки развязывали фундоси, блохи так и падали черными зернами. От фундоси на животе оставался красный рубец, который невыносимо чесался. Ночью повсюду слышалось яростное царапанье ногтями по телу. Казалось, по телу бегали маленькие твари, похожие на пружинки, и жалили, жалили... Каждый раз рыбак подёргивался и опять засыпал. Но сейчас же повторялось то же самое. Так продолжалось до утра. Кожа у всех стала шершавой, как у чесоточных.
