Синьков с некоторым недоумением взглянул на нее.
- Ну? Еще что-нибудь надо? Говори, не стесняйся.
- Спасибо вам! Я так...
Она медленно подняла голову и опять ласково посмотрела.
Поймав этот взгляд, Никодим Федорович встал и взволнованно заходил по комнате, неясная мысль, что-то вроде "а что, если", шевельнулась у него в голове.
Она подошла к столу, облокотилась и продолжала молчать.
Синьков обнял девушку за плечи. Затем отошел и остановился, оглядывая ее.
Она робко улыбнулась. И Синьков решил...
Обнял Матренку за талию, он ласково притянул ее к себе и опустился на стул, посадив ее на колени.
Обнимая ее одной рукой, другой он нащупал ее маленькую грудь. Легкая улыбка блуждала по ее лицу. Он снова крепко поцеловал ее и спросил сдавленным голосом:
- Нравлюсь я тебе?
- Нравитесь...
- А раньше ни с кем не баловалась?
- Нет...
- А со мной будешь?
- Буду...
С нарастающим желанием он ласкал ее грудки, а потом его рука, как бы сама собой, скользнула ей под юбчонку.
Матренка зашевелилась, намереваясь слезть с колен.
- Чего ты? Это же я!
Она запрокинула головку ему на плечо и уже не шевелилась.
Теперь его рука жадно мяла ее заголившиеся ляжки.
- Раздвинь немного ножки.
Матренка покорно выполняла приказание.
Синьков тяжело дышал...
- А меня что ж ты не поласкаешь? - глухим голосом проговорил он. - Я тебя балую, а ты нет.
Он быстро высвободил из штанов член и сунул ей в руку.
- Ты крепче его... крепче... еще сильнее!
Матренка сжала ладошки.
Одна рука его ластилась к пухлому лобку, другая непрерывно ощупывала и ласкала плечи, спину, живот, упругую попку...
- Ты... ты двумя руками его... так... А-ах...
Синьков вытянулся на стуле и мелко задрожал. Матренка отняла руку и, спрятав ее за спину, прошептала:
- Будет... Я пойду.
- Куда?
- Домой...
- Придешь еще?
- Приду...
- Сегодня вечером?
- Не знаю...
- Я буду ждать тебя.
Синьков наскоро обтер ей руки полотенцем, почистил свое платье и напоследок поцеловал ее в щеку.
Матренка ушла.
Оставшись один, Синьков уселся за стол и предался приятным мечтаниям. Неужели эта хорошенькая девушка станет его любовницей? И - чем черт не шутит? - будет спать с ним в одной постели?
Сладкие размышления Никодима Федоровича были прерваны гомоном рабочих, пришедших за какими-то справками. Когда они ушли, он попытался вернуть утраченное настроение, но, почувствовав усталость, завалился спать.
Проснулся он, когда уже совсем стемнело. Поднявшись, Синьков зажег лампу, закрыл ставни, заправил спиртовку и стал кипятить себе воду на чай.
