По моим вискам стекал пот, мне было стыдно. Я достал из кармана привычный крючок и сунул в замочную скважину первой двери.
Она открылась с той же легкостью, что и дверь моей комнаты.
* * *
Я вернулся домой, сижу среди книг, смотрю на красную ленту, упавшую с платья Аниты на мой столик, и держу в сжатом кулаке три талера.
Три талера!
Признаюсь, своими собственными руками я уничтожил свое самое яркое приключение.
Этот новый мир открывался только для меня. Что ждал от меня мир более таинственный, чем миры, которые вращаются в глубине Бесконечности?
Тайна делала мне реверансы, улыбалась мне, как юная дева. Я повел себя, как мошенник.
Я был мелочен, отвратителен, жалок.
Я…
Но три талера!
Как рассыпалось это приключение, обещавшее стать чудом!
Три талера, которые антиквар Гоккель с недовольным ворчанием выложил за резное блюдо. Но три талера… Это — улыбка Аниты.
Я внезапно сбросил их в ящик стола. В мою дверь постучались. Явился Гоккель.
Неужели это был злобный антиквар, который с презрением бросил металлический диск на прилавок, загроможденный варварскими и замшелыми безделушками?
Он улыбался, то и дело добавляя к моему имени, которое он произносил с трудом, «герр доктор» и «герр учитель».
— Думаю, — произнес он, — я был крайне неправ по отношению к вам, герр доктор. Это блюдо стоит намного больше.
Он достал кожаный кошель, и я вдруг увидел желтый оскал золота.
— Быть может, — продолжил он, — у вас есть предметы того же происхождения… Я хотел сказать того же толка.
Оттенок не ускользнул от меня. Под вежливостью антиквара прятался дух скупщика краденого.
— Дело в том, — сказал я, — что один из моих друзей, знающий коллекционер, попал в затруднительное положение, должен рассчитаться с некоторыми долгами и желает получить деньги за кое-какие предметы своей коллекции. Он желает остаться неизвестным. Он человек ученый и очень робок. Он уже несчастен из-за необходимости расстаться с сокровищами своих витрин. Я хочу помочь ему избежать дальнейших печальных переживаний. Я помогаю ему.
Гоккель яростно закивал. Он словно таял от восхищения мною.
— Именно так я вижу нашу дружбу. Ах! Герр доктор, я перечитаю сегодня О друзьях Цицерона с двойным удовольствием. Почему у меня нет такого друга, как ваш несчастный ученый! Но я хочу немного помочь в вашем прекрасном деле, покупая все, с чем ваш друг пожелает расстаться, и буду платить дорого, очень дорого…
Какое-то любопытство охватило меня в эту минуту:
