В неуверенном зыбком полете
Ты над бездной взвился и повис.
Что-то древнее есть в повороте
Мертвых крыльев, подогнутных вниз.
Как ты можешь летать и кружиться
Без любви, без души, без лица?
О стальная, бесстрастная птица,
Чем ты можешь прославить Творца?
Не лучшим было отношение к авиации и в среде русского духовенства. Профессор Московской Духовной академии и выдающийся религиозный мыслитель священник Павел Флоренский писал:
«Что же до аэропланов, то от летчиков не раз приходилось слышать твердое убеждение, что аэропланы держатся на воздухе не без участия нечистой силы, так что окропление его святой водой или даже приближение к нему иерурга (т. е. священника. – С. К.) отгоняет и раздражает “духов власти воздушной”, летательному делу покровительствующих, грозит низвержением снаряда, и потому, когда в довоенное время, по официальным требованиям, вновь построенный аэроплан освящался, то заинтересованные в его целости на воздухе старались поставить священника подальше от аппарата, так, чтобы капли святой воды до него не долетали»>[87].
В настоящем очерке речь пойдет об одном из тех, кому посчастливилось открыть дверь в эру авиации, сделав воздушные перелеты не просто возможностью, но и вполне обычным способом передвижения, – о русском конструкторе и изобретателе Игоре Ивановиче Сикорском.
И. И. Сикорский родился 25 мая 1889 года в Киеве в семье профессора медицины Киевского Императорского университета св. Владимира Ивана Алексеевича Сикорского>[88]. И. А. Сикорский был известен не только своими научными трудами в области психиатрии и судебной медицины, но и как выдающийся общественный деятель, убежденный монархист и горячий противник всяческих политических потрясений и переворотов. Его высокий авторитет, связи и состоятельное положение в обществе позволили Игорю – пятому ребенку в семье – не только получить блестящее образование, но и участвовать в создании первых летательных средств в Российской Империи. После окончания гимназии в Киеве он переезжает в столичный Петербург, где оканчивает общий курс в Морском кадетском корпусе, после чего уезжает во Францию и проводит год в технической школе Дювиньо де Ланно для изучения новейших достижений авиации. По возвращении в Киев в 1907 году поступает в Киевский политехнический институт. В это время начинается конструкторская деятельность Сикорского: он создает первый российский натурный вертолет и задумывается над созданием аэроплана собственной конструкции. В 1912 году «Сикорский-6А» (С-6А) получает золотую медаль Министерства торговли и промышленности, работами конструктора заинтересовываются военные. В том же году в возрасте 23 лет Сикорский становится управляющим воздухоплавательного отделения Русско-Балтийского вагонного завода (РБВЗ или «Руссо-Балт») – должность, сравнимая с современной должностью генерального конструктора. В 1913 году он создает первый в мире четырехмоторный самолет, названный «Русским витязем». На Высочайшем смотре войск Гвардии и Петербургского округа самолет удостаивается внимания Императора и в его салоне появляется серебряная мемориальная табличка: «Сию каюту осчастливил Своим посещением Державный адмирал будущего великого Российского Воздушного флота Его Императорское Величество Государь Император». Прямым продолжением «Русского витязя» становится известный «Илья Муромец» – этим именем назван целый класс тяжелых машин, построенных на заводах «Руссо-Балта» с 1913 по 1920 гг. По свидетельству одного из современников, «…И. И. Сикорский придал своему изобретению ярко национальную окраску, этого было достаточно, чтобы наша так называемая интеллигенция отнеслась к нему сдержанно, если не сказать больше». В 1914 году на основе «Ильи Муромца» создаются эскадры воздушных кораблей, сыгравшие значительную роль на полях сражений Первой мировой. К 1917 году нарастала военная мощь державы, которая весной должна была обрушиться на противника всей силой своей мощи и которая упала, подкошенная событиями февральской революции и последовавшей анархии и развала. Та же участь постигла и авиационную промышленность Российской Империи. В марте 1918 года Сикорский покинул Россию, и его имя на Родине долгое время находилось под запретом. В 1920-х годах советские газеты гордо заявляли: «Только метла пролетарской революции вместе со всей буржуазно-помещичьей нечистью смела и эту черносотенно-мошенническую банду и ее хваленого конструктора».
