– Я рад, что вы подружились, – мистер Мак–Ларен улыбался, глядя на нас с таким выражением, как будто мы все еще не вышли из детского сада. Но Луи и Элис посмотрели на нас с холодным неодобрением, и смех постепенно стих.
Рене дотронулась до моей руки:
– Не обращайте внимания на этих противных мальчишек. Платье прекрасно на вас смотрится, гораздо лучше, чем на мне.
– Это верно, – согласился Бертран, слишком горячо, чтобы остаться вежливым по отношению к Рене. Но они были двоюродные брат и сестра, выросшие рядом, и он, очевидно, относился к ней, как к родной сестре. Бертран вздохнул: – Если бы только наша крошка Эмили была настолько же честна, насколько она красива.
– Прекрати сейчас же! – вспылила Рене. – Разве бедняжка виновата, что дядя Дональд – такой, какой он есть? Она виновата в этом не больше, чем в том, что она такая милая. Что до меня, то я совершенно уверена, что она оказалась здесь случайно, а не в погоне за сокровищами.
– А я думала, что сокровища – это просто выдумки! – сорвалось у меня. – Все впились в меня глазами – Мне об этом рассказывал мистер Калхаун, – поспешила объяснить я, решив не упоминать о том, что они сами при мне обсуждали этот предмет.
– Уверен, что он порассказал вам множество интересных вещей, – заметил Бертран. – Я вообще удивляюсь, как вы еще решились приехать сюда после того, что он вам там наговорил.
– Ну, может быть, ей позарез нужны деньги, – предположил Эрик. Я благодарно улыбнулась ему.
И в это время на сцене торжественно появилась Маргарет, облаченная в длинную коричневую хламиду с капюшоном, из–под которого виднелось ее очень бледное лицо.
– Маргарет, – сказал ее дед, по–моему, довольно бесчувственно, – надо было подумать, прежде чем являться сюда в таком виде.
Не обращая на него ни малейшего внимания, она вышла на середину комнаты и указала на меня обличающим перстом.
– Я говорила уже, что эта девица появилась здесь не к добру. Но теперь у меня есть доказательства. Она пыталась меня отравить!
Все смотрели на нее недоверчиво. Я, кажется, так и застыла с раскрытым ртом. Рене, к моему огорчению, захихикала. Первым пришел в себя мистер Мак–Ларен:
– Не будешь ли ты добра объясниться, Маргарет?
– Я и намерена это сделать. Она напоила меня кофе, и не больше чем через десять минут после этого у меня начались дикие боли в животе. – Ее глаза налились слезами от жалости к себе. – Он был таким горьким, что я могла выпить всего несколько глотков, а то бы меня уже не было в живых. – Она переводила взгляд с одного лица на другое, напрасно ища сочувствия. – Если вы не верите мне, можете спросить миссис Гаррисон.
