К машине полагался гараж.
— Жена, давай покумекаем, продадим нашу двушку, добавим и купим домик в пригороде, тебе и садик, и огород, и погреб будет. Ты не против?— сообщил Генек жене свои планы.
Так и поступили. В пригороде за мостом купили деревянный дом на двадцати сотках. Первым делом хозяин поставил высокий глухой забор.
— Нечего любопытным глазам здесь искать, пусть знают, люди тут живут хозяйственные, себя уважают, а другим не дадут спуску.
За забором шла напряженная жизнь. Началась стройка, слышалось глухое уханье, треск, стук топоров, визг электропилы, подъезжали машины со стройматериалом, командовал бригадой молодой прораб. Деревянный дом укрепили, подняли венцы, над забором выросла новая крыша с мансардой, летнюю кухню, баню перенесли от улицы в сад. Закончили благоустройство во дворе, уложили последнюю плитку дорожки, как неожиданно для Генека его должность сократили. Было ему за сорок, получил в комендатуре полный расчет.
— Не пропадем, мать! Кое-что я налево сообразил, не буду вдаваться в подробности, на старость проценты капают, сберкнижка на твое имя. Все устроится, к осени пойду в охрану, сутки через двое.
Все лето Генек возился за домом, расчищал от старого хлама сарай, подвел воду, прорубил два окна.
— Для мастерской. Буду по мелочи клепать, ладить, лудить, руки у меня из правильного места растут.
В «мастерской» бывший прапор поставил небольшой самогонный аппарат, дружок из мастерских сладил. Сам заводил на дрожжах бражку из гнилой ягоды, яблок, Инну к своим делам не подпускал. Дело у него пошло, выгнанную самогонку проверял на крепость, разливал по бутылкам и складывал на полках в погребе.
— Стратегический запас, — по-военному коротко докладывал жене. — Слабую на градус водку бери, можешь настойки делать на свои хозяйские дела, зимой от простуды самое то.
— Сделаю настойки из черной смородины, клюковку, хороша моя клюковка, ядреная, на вкус легкая, а с ног валит, — согласилась жена.
Любил Генек приложиться на пару с Инной.
— Мы же не пьем, а выпиваем — за здоровье! — щебетала Инна, подкладывая на тарелку мужа маринованные огурчики.
«Как бы мой Генек от безделья и самогонки умом не повредился, — переживала. — Чем бы его полезным занять, книгами — нет, кроме футбола, ничем не интересуется».
Душными июньскими ночами перешли спать на летнюю веранду. Инна не могла долго уснуть, шлепала босыми ногами по некрашеному полу, мучилась бессонницей, пила холодный чай прямо из заварочника, обтиралась влажным полотенцем, стонала, ходила в прозрачной рубашке, под тонкой белой тканью раскачивалась горячая спелая грудь.
