— С приземлением! Не очень вас помяли, вы девушка хрупкая?
Услышала насмешливый незнакомый голос, обернулась. Коротко стриженый молодой человек, фигура крепыша-спортсмена, скорее футболист, широко улыбнулся ей, обнажив металлическую фиксу.
— Зоя. А вас как зовут? — бойко ответила девушка, приглашая продолжить разговор. Она улыбнулась, показав во рту в верхнем ряду ровных зубов такую же металлическую коронку.
— Надо же, Зоя, мы с вами как родные, какие понты! Кто зуб выбил? — удивленно поинтересовался Серж.
— Давай на ты, я еще не старая, — хохотнула Зоя, — от нехватки йода, все мое детство прошло на Сахалине.
— О-о, какая даль! — присвистнул Серж.
Зойкины родители Ачкасовы пятнадцать лет вкалывали на шахтах Сахалина, во всем себе отказывали, копили деньги.
— Пахали как черти, подкалымили раннюю пенсию с выслугой, коэффициентом, — каждый раз вспоминал отец Зойки, — для тебя единственной.
Лелеяли мечту: вернуться на материк с кругленькой суммой в банке. Раз в три года семья приезжала в родной городок в отпуск, присмотрели двухэтажный кирпичный дом в районе кладбища, купили. Отец Зойки не собирался на пенсии выращивать помидоры. Пристроил к дому две комнаты, организовал швейную мастерскую, закупил оборудование, восемь швей строчат на машинках, дело пошло. Официально шили рабочую одежду, не по накладным — модные джинсы, куртки, настоящая фирма, не отличишь, аккуратные швы, строчки, материал и пришитые импортные лейблы.
Зойка не хотела учиться, не было особой тяги, получила школьный аттестат с нарисованными средними оценками. Мать три года обшивала монументальную директрису, статью похожую на памятник. Классную ублажала богатыми подношениями и липовыми справками от уроков физкультуры и труда. Все лето после экзаменов Зойка провалялась на диване, радуясь полной свободе, листала модные журналы, пропадала на дискотеках, в клубах, на городском пляже, домой приползала усталая, спала до обеда.
Ее интересовали модные купальники, солнцезащитные очки, летние шляпки, дорогие духи, мускулистые спортсмены, желательно с машиной. Мечтала встретить своего принца, быстро выскочить замуж. До чертиков надоели нудное жужжание матери и упреки отца. Вырастили одну дочь, все для нее, а она такая неблагодарная дрянь, хвост вверх задерет, ручкой помашет, «чао-какао», и со двора ускользает на всю ночь. Мать грозилась спрятать всю одежду.
— Бесполезно, на ней шкура горит, наступи на хвост ящерице, у нее новый отрастет, так и наша Зойка, — мудро сделал заключение отец.
