«Лили Марлен» и другие. Эстрада Третьего рейха [без иллюстраций] | страница 12

В конце лета 1933 года Артур фон Гицюки на страницах «Артиста» высказывал немалую озабоченность состоянием дел в издательском деле, прежде всего в том, что касалось публикации нотных партитур. В центре внимания автора оказалась фигура издателя и композитора Вили Майзеля. Он был подан как представитель «переходного периода», так как перешел «от чистейшей воды шлягеров к легкой музыке концертного жанра». Если верить автору статьи, то песни Майзеля были «мелодичными, вольными и народными», что отвечало потребностям «народных слушателей», которые «вновь хотели простоты в выражении чувств».

После нападок на конъюнктурные марши Гицюки решил сдержать свой натиск и не подвергать острой критике музыку с «немецкими названиями». Он отмечал: все, что «не является фабрикацией 5 марта[4]», было создано в порыве души, а потому к данным музыкальным произведениям можно было относиться вполне серьезно. К тому моменту многие члены партии, которые вступили в НСДАП задолго до 1933 года, получали определенные профессиональные преимущества, которые относились и к музыкальной сфере. Определенную популярность получил марш «Тебе Хайль Гитлер!» (который был написан еще в 1927 году), a также марши, написанные Эрнстом Ханфштенглем («Немецкий ветер» и «Юность марширует»). В то же самое время «Баденвейлер» и «Аргоннерский марш» были весьма популярны у партийной верхушки. Кроме этого, по мнению Гицюки, с музыкальной точки зрения интересными были следующие марши: «СА наступают», «Марш левой-правой», «Новая Германия», «Уверенность в Германии», «В ритме времени».

Однако на фоне всех этих националистических и военных мелодий появлялись и новые танцевальные шлягеры, в первую очередь танго и фокстроты. Наиболее интересным из них представляется танцевальное интермеццо «Звучащая пуаза» Й. Эварта, которое преподносилось публике как «оригинальная идея, в данной форме приемлемая и для нашего уха, и для европейских слушателей».

Отметим, что даже в конце 1933 года журнал «Артист» продолжал рассказывать о ночной жизни отдельных городов. В ноябре читателям журнала повествовалось о Дюссельдорфе и его «современной музыке». К этому моменту на немецком радио допускался только «культивированный джаз». В данном случае джаз должен был быть «волнующим и интересным», но ни в коем случае не «убийственным». Примером таковой приемлемой джазовой музыки являлись мелодии, исполняемые оркестром Джонни Ланга (с его «дюжиной немецких девушек»). Репертуар данного оркестра являл собой пеструю смесь из самых различных музыкальных жанров: народных песен, музыки настроения, пивных песенок, маршей, музыкальных пародий, прирейнских мелодий. При этом в веселом попурри неожиданно могло быть исполнено очень серьезное соло на скрипке. Кроме этого оставшийся безымянным обозреватель «Артиста» превозносил капеллу Хайнца Венера, которая выступала в «Табарисе» — «самой феодальной из всех танцевальных площадок в Западной Германии». Творчество этого оркестра хвалилось не просто как качественное, а как достойное международного признания. По мнению «Артиста», оно отличалось «свежестью, музыкальной радостностью, захватывающими танцевальными ритмами, блестящими аранжировками».