Он все сразу понял, ничуть не смутился, сочно захохотал и стал тискать меня в медвежьих объятьях.
За идею, сынок, я поведу тебя в кабак, - объявил Зотов и в тот же вечер повел.
Мы сидели в отдельном кабинете, пили "посольскую", ели паюсную и кетовую, курили "Мальборо" и беседовали наедине. Диалог вне морали. Ну, какая мораль у прожорливого хищника? Бог в вами, товарищи. С нами - черт. С нами сам сатана.
Ну и как, вкусно было, сынок? - улыбнулся проклятый пузан, когда мы вышли из ресторана.
Вкусно-то вкусно, - сказал я, покачиваясь от "посольской", - однако, ваше превосходительство, не мешало надбавить еще.
За что? - удивился он ласково.
За убытки, - вздохнул я, стараясь не смотреть на него, так как рожа его во мне вызывала рвотную реакцию. - Компенсацию за убытки. Ведь моя-то рукопись теперь навсегда похерена.
С твоей рукописью, сынок, и без меня все было ясно, - возразил Зотов. - Никто не стал бы печатать твою рукопись. Разве можно изображать руководящего товарища черной краской? И, с другой стороны, разве можно оправдывать нигилизм гнилого интеллигента? Нет, сынок, ничего я тебе не должен. Скажи спасибо дяде за вкусный ужин - и утрись.
Спасибо, - сказал я.
На здоровье, сынок.
Кстати, можете забрать свой роман.
Уже? - удивился он.
Да, я закончил.
Молодец. Зайду сегодня же. Прямо сейчас.
И денежки не забудьте!
Деньги при мне.
А ведь я его обманул - роман был перепечатан не до конца, страниц пятьдесят мне еще осталось. Зачем я его обманул? Минутку терпения.
Вот мы заходим в подъезд, поднимаемся по лестнице, никто не встречается по пути, и на площадке пусто. Мы заходим ко мне.
Я пропускаю гостя вперед. И, когда он идет по коридору, я сзади ударяю его по затылку тяжелым молотком (молоток, извините, еще с утра лежал у меня в кармане плаща). Зотов вскрикивает, поворачивается, смотрит на меня изумленно, красное кабанье лицо его бледнеет, а толстые руки протягиваются ко мне. Я отшатываюсь и тут же резким ударом бью Зотова по лбу все тем же молотком. Так, вероятно, в деревнях забивают мелкую скотину. Телят, вероятно. Баранчиков. Впрочем, навряд ли. Баранов режут. Но Зотова резать нельзя - это сколько же будет мороки с кровью! А тут лежит еще теплая душа " и не капли крови.
Я быстро раздел его догола, затащил тяжелый коченеющий труп в ванну, и залил смесью соляной и серной кислоты. Все было приготовлено заранее. Потом вынес шмотки убитого во двор и бросил их в костер из сухого мусора. У нас во дворе постоянно жгут костры. Глядя на пылающее тряпье, я закурил. А потом я вернулся домой.
