– Так-так. Вы, конечно, прочли второй том и оттого так уверенно его отрицаете?
– Нет. Все это нам рассказывала еще в селе учительница литературы Эда Генриховна Шутенберг, и девочки мне помогли. Заучить.
– Ссыльная учительница?
– Да. Но она потом исправилась, была восстановлена. И орденоносец даже сделалась.
– Может быть, она даже заслуженной учительницей стала?
– Да. Я забыла сказать. И заслуженной.
– И она вас, деревенских учащихся, приучала к самостоятельности мышления?
– Упорно приучала. Настойчиво. Много сил положила на это дело.
– Ну что ж, – едва заметной улыбкой, блуждающей по лицу, мадам Пестерева призывала в свидетели аудиторию, продолжая показательный спектакль, предлагая простодушной Паше Силаковой «исследовать эпоху Пушкина», и даже подталкивала ее кивками головы и «наводящими» репликами на нужное направление. И Паша вдохновенно обличала высший свет и пагубную эпоху, в которых великий поэт и мученик погряз, крыла графа Бенкендорфа, саркастически сокрушала царя, критикуя его, будто пьющего бригадира на колхозном собрании, резко и беспощадно, и заключала, что ничего другого, как «погибнуть на благородном поле брани», великому поэту и не оставалось, «интриги, придворные интриги погасили светоча русской поэзии…».
– Здорово вы их! – качала головой мадам Пестерева. – Ну что ж, давайте зачетку. Не каждый день даже в стенах нашего института так вот досконально анализируют поведение классиков.
Лерка, жена Сошнина (ныне, как и полагается по современной моде, они в разводе, судом еще не оформленном), училась с Пашей Силаковой в старших классах починковской школы. Она узнала, как потешаются в институте над добрейшим человеком, как ученая дама превратила девку в домработницу.
– Это что? Это вот как? – орала Лерка, человек маловыдержанный. – Хулиганов вяжете! В вытрезвитель пьяниц тянете. А это, это что? Когда над нами, деревенскими, перестанут глумиться новоявленные аристократы?!
– Не ори ты и на Бога меня не бери! Давай думать, как девку спасать.
Придумали перевести Пашу в ПТУ сельскохозяйственного направления – учиться на механизатора широкого профиля. Паша в рев: «Хочу быть ученой! Ну, пусть хоть переведут в училище дошкольного воспитания, раз я тут осилить не могу…»
Сошнин взял Пашу Силакову за руку и отвел к ректору пединститута домой, к Николаю Михайловичу Хохлакову, известному книгочею, у которого и «пасся» в библиотеке Леонид. В свое время, вернувшись из заключения и не подыскав еще работу, тетя Лина стирала и убиралась в доме профессора.
