Мой папа всегда говорит, что подслушивать — это плохая привычка. Но это было больше похоже на инстинкт. Может быть, это было не слишком этично, но как бы ещё я могла узнать важные для себя вещи, если бы не подслушивала в нужный момент.
В основном люди вокруг меня говорили о моей бабушке, что вполне логично, если учесть что это были её похороны.
— Такая чувствительная душа, — сказала одна женщина другой. — Мне кажется, она так и не оправилась от трагедии.
Я запомнила этот факт — трагедия — потом вернулась к подслушиванию.
Некоторые люди говорили о доме, как будто бы их пригласили сюда на экскурсию, а не на похороны.
— Один из старейших домов в штате, вы же знаете, мне говорили, что всё вещи здесь — это бесценный фамильный антиквариат.
— Ну, даже если и так, Мередит не пришла сегодня, — она говорит, что не входила в этот дом с тех пор, как ей было двенадцать, она тогда что-то увидела в детской комнате.
Последний оратор заметила меня и странно посмотрела. Я мило ей улыбнулась и посмешила уйти подальше.
— Я слышала, что её печень не выдержала, но со всеми несчастьями, которые перенесла Ида, неудивительно, что она пила.
Выпивка, отметила я и подумала, это многое объясняет.
— Говорят, в этой семье часты случаи безумия — вы видели их мальчика?
Услышав это, я резко развернулась, мои руки рефлекторно сжались в кулаки, но прежде чем я успела открыть рот, на мое плечо легла папина рука и развернула меня в противоположном направлении.
— Перестань подслушивать. — Он наклонился и прошептал мне. — Иногда ты можешь услышать вещи, которые ты не захочешь слушать.
Я оглянулась и с удовлетворением заметила красные пятна на щеках женщины, когда она увидела, как я отшатнулась. Папа улыбнулся мне легкой, уставшей улыбкой и сжал мои плечи, прежде чем отпустить меня.
Я снова обратила свое внимание на лица на портретах моих предков. Мама не знала, что я знаю, но я слышала как она строила планы по телефону, чтобы распорядиться имуществом моей бабушки с помощью одного из лучших аукционных домов на Восточном Побережье. Казалось, что она спешит избавиться от всего этого и покончить с Домом Эмбер. Не то чтобы мне было не всё равно. Просто я не могла понять, кто может захотеть приобрести портрет чьего-то давно умершего и незнакомого предка.
Но эти лица были семьей. Может быть, подумала я, мне стоит взглянуть на них.
Самый новый портрет принадлежал моей бабушке. Я сразу же её узнала. Миловидная молоденькая блондинка, примерно двадцати лет. Мне показалось, что портрет висит вместо какого-то другого, потому что вокруг картины виднелся прямоугольник чуть светлеё, чем остальные обои. Мне стало интересно, кто оказался недостойным висеть здесь.
