Л а в р о в а. Умер он рано… Впервые исполнили его Патетическую симфонию…
Т у р б и н. Что случилось?
Лаврова молчит.
А мне казалось — мы друзья.
Л а в р о в а. Конечно.
Т у р б и н. Что же случилось?
Л а в р о в а (сдерживая слезы). Потеряла хлебную карточку. Восемнадцать дней. По четыреста граммов.
Т у р б и н. Из-за этого не нужно так огорчаться.
Л а в р о в а. Так ведь четыре буханки хлеба.
Т у р б и н. Они не стоят ваших слез. Я помогу вам.
Л а в р о в а. Нет, Кирилл Степанович, не поможете.
Т у р б и н (достает из кармана карточку). Вот вам моя карточка. Половина вам. Половина мне.
Л а в р о в а. Нет-нет!
Т у р б и н. Гордость не позволяет? Скроем от Нины.
Л а в р о в а. Нина уже знает. Добрая душа… Сказала: «Разве это горе?»
Т у р б и н. Она права.
Л а в р о в а. Конечно, права. (Тоскливо.) Конечно, права…
Т у р б и н (настойчиво). Так что случилось, Вера Львовна?
Л а в р о в а. Мой сын… Погиб… Под Москвой…
Долгая пауза.
Т у р б и н. Как вы узнали?
Л а в р о в а. Заведующая детсадом получила от своего сына… письмо. Они вместе были в училище. Боря погиб на его глазах. (После паузы.) Прочла, свалилась у нее в кабинете. Хотели отвезти домой. Не могла я домой. Знала: Ниночка приезжает. Решила — уеду в деревню. Соберусь с силами… Вернулась. Увидела Нину и сорвалась. Хорошо — осенило. Соврала про карточку. Спасибо, Кирилл Степанович, карточка у меня в кармане.
Т у р б и н. Вы хотите все скрыть от Нины? Каким образом?
Л а в р о в а. Она скоро уедет в Самарканд. Похоронку я спрячу. Пусть думает: без вести. Все-таки надежда. Жаль мне ее. Она очень любила Борю.
Т у р б и н. Но разделенное горе — полгоря.
Л а в р о в а. Нет, Кирилл Степанович… Я постараюсь. Мы обязаны оберегать друг друга. Время уж очень тяжелое. Прошу вас, если за столом что-нибудь скажут такое и я заплачу… Поддержите меня.
Т у р б и н. Хорошо.
Л а в р о в а. И еще просьба к вам…
Т у р б и н. Выполню любую.
Л а в р о в а. Только не смейтесь надо мной.
Т у р б и н. Что вы хотите?
Л а в р о в а (волнуясь). Там… Где я была в деревне… Собрались, конечно, женщины. Я рассказала им о Чайковском. Потом пела. Больше для себя. Чтобы забыться… Вначале все было как в тумане. Потом стала различать их лица. Усталые, измученные. Удивилась, как они слушают. А ведь среди них тоже матери в трауре. Вдовы… И все же слушают. Значит, отвлеклись от своих дум. Значит, я доставила им хоть маленькую радость. И я подумала… Может, стоит прийти в цех, во время обеда. Там много киевлян… Я бы рассказала, как Петр Ильич любил Украину. Он часто приезжал в Каменку к своей любимой сестре Александре. Там он написал Вторую симфонию. В ней звучат мелодии народных песен… Я расскажу, как в Одессе при появлении Петра Ильича на репетиции восторженные музыканты подняли его на руки и долго качали под крики «ура!». А в Киеве Петр Ильич встретился с Лысенко и слушал его оперу «Тарас Бульба». Скажите, Кирилл Степанович, разве это не прекрасно: Украина дарила вдохновение великому композитору в самые тяжелые для него годы. А сейчас его родная земля приютила нас, киевлян… Я не умею стрелять. Не могу работать в цехе. Даже не умею вязать носки для солдат, как это делают другие. Так, быть может, мой рассказ о лебедином озере… Что вы так смотрите на меня?
