Вторая неприятность — захворал санитар Зюбин — колхозник с медным чайником за спиной. У него ночью внезапно поднялась температура, и он, тяжело дыша, сейчас брел в хвосте цепочки. Посоветовавшись со старшиной, я решил отправить больного на попутной машине в госпиталь.
И, наконец, третья неприятность — с утра пораньше где-то опять дерябнула тройка земляков. Когда и где им удалось раздобыть самогонку, уму непостижимо. Но факт остается фактом. Они вышли из села в том прекрасном приподнятом настроении, которое обычно вызывает только что выпитое вино. Но с тех пор прошло около часа, и они уже сникли. И теперь шагали по обочине, покачиваясь и спотыкаясь.
Посулив каждому из них по три наряда вне очереди, я перестал обращать на них внимание…
Было удивительно прозрачное, чистое, солнечное утро. Невероятно высокое небо прямо на глазах наливалось нежнейшей голубизной, и одно за другим таяли в нем реденькие облачка. Ласково, едва касаясь лучами, грело притомившееся за лето осеннее солнце. И было это утро таким добрым, таким расположенным к людям, что просто не верилось, что в эти минуты совсем неподалеку отсюда кого-то убивают и ранят. Но это было так. Потому что не переставая ухали орудия, и с каждым выстрелом, с каждым разрывом, с каждым содроганием земли обрывались чьи-то жизни.
И тем не менее мы шли туда — навстречу неизвестности, навстречу своей судьбе.
Впрочем, я отгонял эти мысли и старался ни о чем таком не задумываться. Да и некогда было. Оказалось, что не так-то легко пристроить нашего больного на попутку. Одни водители гнали машины за боеприпасами и не хотели ни минуты задерживаться в дороге. Другие не доезжали до госпиталя или сворачивали в сторону. Третьи направлялись по каким-то сверхсекретным маршрутам и наотрез отказывались брать с собой гражданского.
Мы уже не знали, что и делать, прямо хоть оставляй его в ближайшем селе на попечение местных жителей. Но в этом случае он вряд ли вернется к нам. А это значит — взвод станет меньше еще на одного человека! Другое дело — госпиталь. Оттуда он уже никуда не денется, тем более что в сопроводительной записке будет сказано, кто он и откуда.
Но была еще одна причина, еще одно важное обстоятельство, почему я решил во что бы то ни стало отправить его в госпиталь. Я заметил, как приуныли, помрачнели санитары, наблюдая за моими тщетными попытками пристроить их больного товарища. Они видели, что никому нет до него дела. Нетрудно представить, сколь безрадостны их мысли о своем будущем. Да только ради того, чтобы они не считали себя хуже других, я должен отправить Зюбина в госпиталь на воинской машине.
