— Не сумнивайтесь, товарищ лейтенант! Буду як из пушки! — пообещал он, сворачивая с обочины на узкую тропинку, уходившую вдаль…
— Отпустили? — неодобрительно спросил поравнявшийся со мной старшина.
— Да. А что?
Старшина покосился на Орла и поманил меня за собой. Вполголоса спросил:
— Удочку не закинули?
— Насчет чего?
— Чтобы и на вас харчи приволок?
— А это еще зачем?
— А затем, что пока вы по продаттестату получите — ноги протянете!
— За день перехода? — сыронизировал я.
— Цыган три дня лошадь не кормил, и она копыта откинула!
— Я не лошадь.
— Не лошадь, а что вечером есть будете?
Я промолчал, но невольно подумал: а в самом деле, что я буду есть вечером? И завтра, и послезавтра? Оставшиеся двести граммов хлеба, твердого, как камень?
А старшина продолжал:
— Я-то как-нибудь себя прокормлю. А вам ведь гордость не позволяет…
— При чем тут гордость? Просто неудобно.
— Неудобно, товарищ лейтенант, брюки через голову надевать, а так все удобно…
И надо же, что от этих разговоров об еде у меня вдруг сильно засосало под ложечкой. Я даже замедлил шаг.
Неужели он прав? И нужно жить проще, без всяких фокусов? Вот как он живет — легко и бесхитростно? Я встречал таких людей, они почти никогда не бывали в проигрыше. Может быть, так и надо жить?..
— С дороги! — ударил меня в спину чей-то выкрик. Я отскочил на обочину. Мимо нас пронеслась, хлестко обдавая воздухом, колонна стремительных «катюш».
Впереди я увидел свалившуюся набок крестьянскую телегу. Около коня, сердито покрикивая, бегал старик в рваном полушубке. Молоденькая девушка упиралась обеими руками в край подводы, тщетно пытаясь поставить ее на колеса. Вокруг валялись кочаны капусты.
— Поможем деду с внучкой? — предложил старшина. — Пошли!
Я, Орел и трое земляков двинулись за ним. Вшестером ухватились за нижнюю грядку возка.
— Ну, взяли! — скомандовал старшина.
Одно легкое усилие, и телега приняла горизонтальное положение.
— Ой, хлопчики, як вам виддячыты? — суетился старик.
— Оставь парочку кочанов, — сказал старшина.
Я отвернулся, сделал вид, что ничего не слышал. В конце концов, старик не знал, чем отблагодарить нас, и старшина подсказал.
Как и следовало ожидать, все решилось за моей спиной к общему удовольствию.
7
Мы остановились на ночлег в одной из трех уцелевших в этом селе хат. Хозяйка поставила перед нами чугунок рассыпчатой отварной картошки, огромную миску с помидорами и огурцами, нарезала гору хлеба, — и что же? Не успела она оглянуться, как мы лихо все умяли. Мы — это я, старшина, Сперанский и Орел, который когда-то учительствовал здесь и поэтому был желанным гостем. Так как хата была маленькая, а ночи стояли еще не холодные, остальные разместились в сарае на сене.
