– Борька, ты когда-нибудь сытым бываешь? – подтрунил над ним Гриша.
– Не завтракал. На полной мели, – развел руками Боря.
– Сколько я тебя помню, ты всегда на мели, – хмыкнул Алик.
– Не всем же быть денежными мешками. Страшно далек ты от народа. А нам, творческим людям, зарплату два раза в месяц не платят. Приходится крутиться. Кстати, одолжи стольник. На пару дней.
– Борька, сотню даже взаймы давать западло. Бери так, но ты ведь через пару дней опять за стольником прибежишь.
– Прибегу. А куда деваться? Поэтому без отдачи не возьму. Только в долг.
– У нищих тоже есть свой кодекс чести, – засмеялся Валерка.
– Чего ты на стольник сделаешь? – спросил Алик.
– Кофе куплю. Я без него с утра не человек. Знаешь, как-то Бальзак остался без гроша. Его слуга пошел в магазин и на последние деньги купил хлеба. Возвращается, Бальзак увидел хлеб и накинулся на беднягу: «Каналья! В доме ни ложки кофе, а ты хлеба накупил».
– Так то Бальзак, – как по команде, протянули Алик и Гриша.
– Может, я тоже классиком стану.
– Пока ты классиком станешь, мы все в ящик сыграем, – сказал Валерка.
Алик кинул Борису ключи от машины.
– Ладно, писатель, не рви душу. Бумажник в бардачке. Возьми пятьсот, чтобы тебе еще и на хлеб хватило. Я себе не прощу, если классик отбросит копыта с голоду.
– Алик, ты человек, хоть и капиталист, – просиял Борька.
– Балабол, – хмыкнул Алик.
Боря скоро вернулся, мокрый, но довольный.
– Ну дела, вообще никого, – отряхиваясь, сказал он. – Прямо фантастический фильм: последние во Вселенной.
– Да, девочки на сегодня отменяются, – вздохнул Алик.
– Дались вам эти девочки. Без них спокойнее, – буркнул Валерка.
– Квазимодо в своем репертуаре, – насмешливо улыбнулся Боря.
– На то он и Квазимодо, – поддакнул Гриша.
Прозвище Валерка заслужил в третьем классе, в честном кулачном бою.
С раннего возраста внешность была его проклятием. Он выглядел, как амур с потолочных росписей дворцов позапрошлого века. Светлые кудрявые волосы, пухлые щечки и огромные голубые глаза в обрамлении темных по-девичьи загнутых ресниц. Каждая женщина считала своим долгом выразить свое восхищение красивым ребенком и потискать малыша, как будто он был живой игрушкой.
Однако худшее началось, когда Валерка подрос и пошел в школу. Мальчишки обливали его презрением, словно он сам выбрал такую девчоночью внешность. Валерка изо всех сил старался влиться в мужскую компанию. Он нарочно хамил одноклассницам, чтобы они отстали, и вполне преуспел в этом. Девчонки его терпеть не могли и считали грубияном и задирой. Но это не прибавило ему уважения мальчишек. Однажды Валерка даже подстриг ресницы, решив, что это добавит ему мужественности, но увы. Скоро ресницы отросли и стали еще длиннее.
