— Ты пойми, нам придётся не столько котлованы рыть, сколько ремонтироваться. Правда, Иван Иванович обещает, что скоро и я получу новый. Да когда это будет! — И отец сердито забарабанил пальцами по столу.
— А им что, только бы обещать. — Я тоже сердито забарабанил по столу. Дело оборачивалось для нас невесело.
— Так как же быть, Ярослав? — спросил отец, когда поостыл.
Я хотел было посоветовать: «Откажемся», но, подумав, решил по-другому:
— А может, попробуем? Сначала немножко поработаем на старом, а там дадут и новый. Ведь обещают.
— Знаю я их обещания…
Но отец сказал это уже не очень сердито. Он часто так пошумит-пошумит и пересердится. Вот и сейчас он уже пересердился и послушался меня. И мы покатили на Весёлый вдвоём на нашем велосипеде.
На том месте, где мы с отцом должны рыть первый котлован, уже сделали обноску — огородили это место досками. Съезды и выезды к будущему котловану тоже огородили. Это для «МАЗов» — самосвалов, которые будут вывозить грунт. И стоял там старый экскаватор, а около него ходила, опустив голову, Маруся, наш ученик. И вид у Маруси был такой, как будто это она виновата, что отцу дали старый экскаватор, который давно пора списать. У экскаватора тоже был виноватый вид. Правда-правда! Как у старенького деда, которому дали работу не по силам.
Отец обошёл экскаватор кругом и крутнул пускач. Пускач — это такой маленький двигатель, его заводят прямо рукой, а уж он потом заводит большой двигатель — дизель-мотор. Дизель завёлся, но, наверно, для нас было бы лучше, если бы он не заводился совсем…
— Металлолом! — сердито проворчал отец и двинул ногой по гусенице. — Ишь, бодрится на первых порах!
— Последний из могикан, — вздохнула наша ученица Маруся.
— Точно! Последний Могикан. Все жилы из нас вымотает.
Отец уселся в кабину и принялся включать рычаги управления.
— Я уже проверяла, пока что он исправный, — сказала Маруся. Она ведь закончила курсы и, наверно, что-то понимала.
— Вот именно — пока что! На тебе, боже, что мне негоже! Посмотрим, как поведёт себя дальше этот Последний Могикан. Этот пенсионер.
Последний Могикан застеснялся и опустил свою длинную шею-стрелу. И мне стало его жалко. Кажется, и Марусе стало его жалко, этого старичка. Разве он виноват? Разве мало потрудился на своём веку?
К нам подошло несколько человек. Троих я уже знал: главного механика СМУ Ивана Ивановича, толстого, с блестящей лысиной мастера участка и молодого, в очках, прораба. С ними были ещё какие-то незнакомые мне люди. А Маруся, видно, никого не знала, ведь сегодня она в первый раз после курсов вышла на работу.
