Так и подмывает добавить, что кусать ее моя прерогатива, но не пугать же ребенка такими откровениями на ночь глядя.
— Нам нужно договориться, что говорить, — деловито говорит Маша, когда мы снова оказываемся в салоне «Мерседеса». — Где познакомились, как поженились. Ну, в таком духе.
— А зачем что-то придумывать? Скажем чистую правду: ты напилась вдрызг, скрутила меня в морской узел и немощного поволокла в ЗАГС.
Мне кажется, она никогда не видела эту историю в такой интерпретации, потому что из рта Маши вырывается нервная икота. Но Мальвина быстро справляется с эмоциями и даже соглашается на мою версию. Честно? Мне кажется, она просто раскусила меня и знает, что такую ересь я не скажу даже под страхом смертной казни. Хотя, знаете, как говорится: хочешь, чтобы люди во что-то поверили — расскажи им чепуху.
В ресторане нас встречает официант и проводит до столика, где уже ждет Донский с женой и — что ха хрень?! — какой-то мелкий задрот в щегольском костюме и прической с выбритыми висками. Судя по тому, что он как две капли оды похож на жену Донского, это — та самая кровиночка, во благо которой отец вджобывает (простите мне мой неуместный слэнг, но иначе никак!) денно и нощно. Выпускник Беркли, большой активист и чуть ли не финансовый гений.
У меня есть нюх на определенный сорт людей. Чутье, как у гончей. Я слышу запах долбоебов, которые могут и обязательно испортят мне жизнь. Даже если мы видимся первый и последний раз в жизни. Когда мы с Донским обмениваемся рукопожатиями, я перевожу взгляд на «младшенького» и вдруг вижу, что это недоразумение с рыбьими глазами и улыбкой «здравствуй, яблочко» во всю лапает взглядом мою жену!
— Влад, — Донский, сволочь такая, считает, что внушительный мозоль и седина позволяют ему обращаться ко мне по-отечески. — Хочу познакомить тебя с моим сыном, Никитой.
— Надежда семьи, как же, как же. — От фальшивой улыбки челюсти сводит так сильно, что боль простреливает за уши.
— Отец много о тебе рассказывал. — У пацана, как для его роста, основательный бас.
Мы жмем друг другу руки, и я замечаю, что молокосос снова стреляет глазами в Машу. Делаю мысленный вздох и стискиваю его ладонь до ощутимого хруста. Парень дергается, пытается вырваться из хватки, но я продолжаю трясти его руку, потому что еще не решил — оторвать ее сейчас или потом, без свидетелей?
— А это Маша — моя жена. Маша, мой деловой партнер — Дмитрий Викторович Донский. Дмитрий Викторович — Маша, моя жена и мое самое ценное сокровище.
