Перышки, как снежинки, целенаправленно выпархивают в зачарованный, заколдованный бесплатной раздачей любви зал. Со сцены на них направлена воздушная струя. Ах, какой волшебный снегопад! Жадные руки ловят себе «любовь». На счастье. Всю жизнь теперь будут хранить!
То, было дело, как-то картами игральными кидались, где сами были изображены в виде валетов и королей. Условие состояло в том, чтобы собрать всю колоду, тогда получишь главный приз: выйдешь на сцену, и тебя поцелуют твои кумиры.
Ой, что творилось!
Леся, когда первый раз шла к ним, боялась, что предстанут перед ней заносчивые наглые себялюбцы, которым наплевать в душу ближнего – самое главное удовольствие. Приходилось уже встречаться с такими любимцами удачи. Капризы, истерики, унижение окружающих – неужели ради таких сомнительных удовольствий пробивались они к известности?
Почему бы и нет? Есть же давнее выражение – «вылез из говна и запел». И чем глубже в навозе сидел, чем больше усиливался к звездам пробиться и прибиться, тем громче и ароматнее «пение» пробившегося. Вблизи такой звезды долго не продержится никто. Ведь то, откуда вылез «певун», слишком явно будет давать о себе знать и помнить.
С этими ребятами все получилось наоборот. Они оказались внимательными, предупредительными, даже услужливыми и очень скоро стали верными Лесиными друзьями.
А почему так вышло? Что было в Лесе, вызвавшее их доверие?
Конечно, дело она свое знала, как никто другой. Не утомляла. Понимала их с полуслова. У нее обнаружился безупречный вкус, природный такт. И – понимание. Шутки она умела поддерживать, как никто другой. Тем более шутки у них были какие-то полудетские, подростковые, близкие ей. Они так искренне радовались ей, так интересовались ее жизнью, что быстро стали не чужими.
Со стороны она на себя взглянуть не умела. Цену себе и не представляла. Не понимала, какое впечатление на людей производит.
Она бы недоверчиво смеялась, если бы ей кто-то сказал, что у нее прекрасные глаза, так и притягивающие своей глубиной и теплым вниманием, светящимся в них. Она бы не поверила тем, кто восхищался бы ее стройностью, ладностью. Она была привлекательной, интересной, красивой – даже в общепринятом понимании этого истертого слова, но понятия об этом не имела. И именно это придавало ее облику дополнительное обаяние. И было в ней при этом нечто неуловимо беззащитное.
Вот, с одной стороны, профессионально сильные руки, меткий глаз, понимание задач свидетельствовали о ее умениях, хватке, а при этом хотелось рядом с ней рыцарствовать, защищать. Может быть, не всем, не все так чувствовали. Но ребята из группы относились к ней именно так, по-рыцарски.
