Катя с интересом вчиталась.
– Хорошо излагает. Гордишься? – спросила она по ходу чтения.
– Ты читай, читай, – подбодрила Леся.
– Ах ты, жучила! Ничего себе прожужжала! – воскликнула Катя, дойдя до «эдипова комплекса». – Давай вместе поедем, я ее научу, как за слова отвечать приходится.
– А потом она Яника научит! Вот я чего боюсь. Простить не могу и напортить боюсь.
Катя задумалась. Ненадолго.
– Все! Знаю! Оставляй листок у меня. Никуда не ходи. Жди моего звонка.
Леся послушалась.
На следующий день Катя пунктуально отзвонила:
– Тут депутат из Госдумы хочет с этой вашей училой пообщаться. Твое присутствие обязательно. Когда сможешь?
Назад дороги не было. Пришлось поблагодарить и назначить время.
Депутат, нормальный молодой мужик, чуть ли не Лесиного возраста, заехал за ней на служебной машине с шофером и охранником.
– Это для антуража, – пояснил он Лесе присутствие третьих лиц в машине.
Подъехали к школе. Школьная охрана встала грудью и не хотела пускать: не велено, пока уроки идут.
– Правильно, что не велено, – одобрил депутат, делая короткий звонок.
Через минуту навстречу бежала директриса: самолично впускать дорогих гостей.
Ей, как переходящее знамя, был вручен листочек с сочинением.
Директриса прочитала последние слова и зарделась, как маков цвет.
– Кто ж у нас в пятом «А»? А – Валентина. Все ясно.
Пока вызванная на ковер Валентина Дмитриевна добиралась до директорского кабинета, глава школы, старая толстая тетка в пиджаке немыслимой древности с привинченным к лацкану значком, свидетельствующим о высшем образовании, не молчала.
– Удивляетесь? А удивляться нечему. Это все плоды. Школу развалили. Образование развалили. Частных богаделен понаоткрывали, у всех дипломы! Телевидение – один разврат. У кого учиться? Чему они научат? Я-то ее брала, думала, вот счастье, молодежь в школу пришла! Забыла, какая она теперь, молодежь! И другой взяться неоткуда. Просто неоткуда. Запихивали двадцать лет помои в головы – получайте продукты переработки. Это же она от старательности написала. Побеспокоилась. Только не имеет представления, что можно, что нельзя. Умной хочет казаться, заботливой. А уму откуда быть?
Депутат слушал, кивал. Он по просьбе друга и коллеги (Катиного супруга) приехал подсобить в локальном конфликте, учителишку припугнуть. Глобальные вопросы его не интересовали, сотрясать воздух просто так он не собирался.
Наконец вошла учительница. Вполне симпатичная. Глаза широко распахнуты. На лице энтузиазм.
