Хлопнул дверью, ушел. И все это наделала она со своим психозом, со своим безумием.
Скорее всего, так оно и есть.
«Я могу построить город! Я могу разрушить город!»
Опустошение навалилось невиданное. Все краски поблекли. Сама, своими руками, в один момент разрушила то, что ценила и лелеяла в душе, как самое прекрасное и небывалое.
И вдруг трезвый голос внутри произнес: «Зачем убиваться-то? Ведь лучше сначала кое-что выяснить».
Она быстренько набрала номер Рената.
– Все в порядке, Леська! Сумку он получил. Заперся в кабинке. Вышел довольный, как Микки-Маус. Можешь спокойно заселяться домой. Жди нас. Подробности узнаешь, как вернемся. Все – отбой!
Ей не приснилось! Ей не показалось! Она все правильно тогда услышала. И поступила правильно.
Но радости не было. Она чувствовала слабость и усталость, как после тяжелой болезни.
К моменту возвращения ребят из Египта она уже почти освоилась с новым своим положением.
Одинокая самостоятельная женщина. Вполне состоявшаяся: на работе ценят, деньгами себя и детей обеспечивает.
Все у нее в порядке. Даже вот не убили – а могли. Сумела выкрутиться.
Значит, живучая. Прошла, кажется, самую суровую школу биологического отбора. И ей, как представителю определенного вида флоры и фауны, надо, наконец, про себя понять: вот такая она уродилась – что-то может, а что-то – никак. Работать – может, с детьми – может. Но пары ей не будет никогда. Она – непарный шелкопряд. И им есть место на планете Земля. И такие пользу приносят. А даже если и без пользы: зачем-то ведь она определена жить? Вот и надо ценить то, что есть.
Только без содрогания не вспоминался открывшийся взору натюрморт, когда она, вернувшись от Кати, вошла в свою спальню: разметавшиеся по подушке русые волосы, красные пятна на них, на белье, на обоях. Детская, которую «взял на себя» заботливый Саша.
На месте кукол вполне могли бы быть они.
Пятна легко смылись. Куколок она привела в порядок. «Бы» в реальной жизни не существует. И все же… Все же… Как бы суметь все забыть, стереть из памяти…
Они собрались вшестером в ее гостиной: ребята, Катя и она, Леся.
– Что сначала? Рассказывать или показывать? – предложил на выбор Василий.
– Давай по порядку, – попросила Екатерина. – С того момента, на котором остановились.
– Тогда смотрим кинокартину. Называется «Ночи Лесиндии». Слова и музыка народные. Сценарий и режиссура – совместные. Смонтировано нами в нечеловеческих условиях.
Фильм захватывал с первой секунды. С того момента, как Саша и Юля оказались в прихожей. Изображение получилось нечеткое: света явно не хватало: тускло светила маленькая настенная лампочка у зеркала. Зато хорошо слышен был каждый шорох, даже довольно слабые звуки свадебного гуляния и вздохи морского прибоя с Лесиных колыбельных дисков.
