— Вольдемар Григорьевич, познакомься, это наш вице-президент по маркетингу! Реклама, которая лезет из всех щелей, — его рук дело.
О всесильном рестораторе Вольдемаре Пасынчуке я был наслышан еще в студенческие годы, когда проникал, подкупая швейцара, в «Тройку» на Загородном. Ресторан славился джазовыми концертами Давида Голощекина, игравшего на скрипке и флюгельгорне.
— «Олимпия» была построена в сороковые годы прошлого века. — Вольдемар Григорьевич почему-то решил, что нам интересна история его дворца. — Ей в разные годы владели княгиня Долгорукая, министр Нессельроде, князь Шаховской. Три года назад благодаря мудрому решению Анатолия Саныча дворец был отреставрирован.
— Извините, кого?
— Нашего мэра Собчака. И сейчас здесь располагается Заявочный комитет по проведению Олимпийских игр в Петерб…
Не успел Пасынчук договорить, как по парадной лестнице вбежал Ярдов и, не здороваясь ни с кем, направился в центр зала.
— Почему все трезвые? Срочно всем водки! Выпить за меня троекратно! — Ярдов был явно в хорошем расположении духа. — И не тяните с подарками.
Никто не решался первым начать церемонию дарения. Все взоры обратились на меня. С томом энциклопедии на букву А (остальное увезли Ярдову домой) и поздравительным текстом я подошел к микрофону. Трижды залпом выпитая водка не помогла справиться с дрожью. Текст был коротким, но, волнуясь, я произнес его дважды, меняя местами имена энциклопедистов: Брокгауз и Ефрон, Ефрон и Брокгауз. По озадаченному лицу Ярдова было видно, что он догадывается, какой подарок его ждет, хотя ничего не слышал раньше про такие часы. Про Патека с Филиппом и Вашерона с Константином слышал, а про Брокгауза с Ефроном — нет.
Ночью позвонил Ярдов.
— Встань, холоп, когда с тобой барин беседует!
— Что-то случилось? — пробубнил я сквозь сон.
— Где твое «Ваше благородие», холоп? — прокричал Ярдов и бросил трубку.
Утром я узнал от коллег, что Ярдов, борясь с бессонницей, взял наугад томик энциклопедии на букву Я («яйцепровод» — «ящур») и обнаружил, к вящей своей радости, что род его — дворянский, ведущий свою родословную аж от Ивана Грозного. Повесив в коридоре офиса ксерокопию статьи из словаря, Ярдов брал за шкирку каждого попавшего и подводил к стенке.
— Козел ты, Баранов! И предки твои козлы! Я теперь твой барин, усек?
— А ты, Лаптев, — нищеброд. И весь твой род — мешочники.
Как же я, черт, не догадался самому залезть в энциклопедию и узнать, что Ярдовы — дворяне. Тогда в придачу к словарю подарил бы и герб родовой. К следующему дню рождения обязательно закажу в Центральном государственном историческом архиве изображение герба, помещу его в красивую рамку, и будет подарок ничуть не хуже…
