— Спасибо, муженек, никак споить меня решил?
Трактирщик обиженно запротестовал, одновременно делая тайные знаки Вольке за спиной. Но жена только ухмыльнулась:
— Так вот, некогда мне тут напитки распивать — работа ждет. Да-да, вот забор чинить надо.
— Кстати, а что у вас с забором, милейший? — спросила Аглаечка. — Оригинальный дизайн и концепция… И, похоже, я догадываюсь об авторстве.
Полковница закашлялась. А дело было так.
Как и условлено, Доминика вышла сменить на посту Аглаечку, оставив мужа сладко досыпать, и, к своему удивлению, вместо нее, наткнулась на хозяйку гостиницы. Завязалась беседа, в процессе которой понадобилось непременно опробовать вина из личного погреба хозяина. В скором времени сравнение разных сортов и их послевкусий существенно скрасило скучное дежурство. Крепкие вина поспособствовали горячей симпатии двух бывалых воительниц, имеющих много общих тем для разговора. Но, конечно, самой горячей было явление дракона, пытавшегося склонить к разврату молодую госпожу Аглаю и прекрасную трактирщицу Агнесс.
— В легендарные времена драконы проявляли беспримерную и сокрушительную настойчивость, — посетовала Доминика, услышав о бесславном конце драконового марьяжа.
— Вы об известной балладе о могучей Пальсифее, победительнице драконов? «Объяв хвостом и прожигая взглядом»? — глаза Агнесс заблестели.
— Да! Как приятно встретить знатока этого незаслуженно забытого эпоса! Мой любимый сюжет там, где дракон, пожрав ящера Пальсифеи и ее шестерых мужей, предлагает предаться страсти: «Узри огонь небесный, Пальсифея». Я всегда рыдаю в этом месте… от зависти, — пояснила полковница.
— А еще то место, где Пальсифея воздает последние почести над бездыханным телом дракона — жертвы ее неутолимой страсти: «Завистливые боги, что за нахер?» Или это не оттуда, уже не упомню. Бедный дракон!
— Да, измельчали драконы, и молодежь нынче пошла не та… Вот взять хотя бы госпожу Аглаю. При стольких добродетелях, нельзя не отметить существенный изъян, — разглагольствовала Доминика.
— Какой же? — полюбопытствовала заинтригованная Агнесс.
— Приверженность к странному обряду, противоестественному и внушающему самые печальные опасения, — напустила туману полковница.
— О, боги, что же это может быть? — воскликнула трактирщица, алча пикантных подробностей: — Что за порочные страсти терзают столь юную душу? Неужели жертвоприношения? Человеческие? Она любит убивать юных и беззащитных отроков?
Полковница чуть не подавилась очередным глотком вина.
