Радостный хозяин, того не замечая, тарахтел без умолку, накрывая на стол.
— Как же не быть столь счастливыми, коль госпожа моего сердца изволила вернуться в родные стены! — гордый от возможности поделиться главной и наиприятнейшей для себя новостью, хозяин гостиницы указал на широкий обеденный стол. Действительно на нем почивала мирным сном — лицом в десерте, могучая воительница, рядом возвышался жбан с брагой. Десерт, состоящий из то ли разноцветных слизней, то ли пиявок, тихо ругался и ворчал, намереваясь уползти под шумок. Хозяин ахнул, подбежал к своей прекрасной даме и заботливо отцепил от ее щеки особо наглую тварь, уже собравшуюся из обеда переквалифицироваться в едока.
— Удивительно увидеть здесь последнюю новинку кулинарии! — восхитилась Доминика, алчно взирая на бойких слизняков.
— Как же! — довольно возмутился хозяин. — Мы следим за свежими веяниями моды. — Присаживайтесь, госпожа полковница, и насладитесь моими смусмурфиками. Сам растил, по секретной технологии, — шепнул он, заговорщицки подмигнув, — и надо сказать, мои смусмурфики отличаются от столичных похвальным злонравием и резвостью, что придает им незабываемый и пикантный вкус, — с этими словами он водрузил перед Доминикой миску-садок с оными.
Костик с опаской присел за стол, подальше от незнакомых гадов. Сейчас бы напиться, чтобы забыться и не чувствовать сокрушительного давления демонов, предвкушающих обещанную жертву. Но перед глазами встало белое лицо Людки, в одних плавках стоящей на перилах зимнего балкона. Признающейся в любви, просящую простить и проклинающую того, кто был ей одной ведом, и слова, улетающие в метель, во мрак, в никуда. Испуганно тявкающего Няшу, зябко трясущегося посреди комнаты, полной разгромленной мебели, ошметков бумаги и осколков стекла. Равнодушные рожи санитаров, которым Костик растерянно совал купюры, чтоб помогли, спасли и не дали уйти за грань. Тем временем Людка, зло хохоча, скакала по комнате как чертова коза, ловко отбрыкиваясь, лица санитаров украшались синяками и царапинами, пока загнанная в угол, но не утратившая своего боевого задора, спеленатая как младенец, та не затихла после инъекции. Костя извинялся и совал еще денег, а санитар, сплюнув кровь из разбитой губы, сказал, и кому? — человеку, который решает все проблемы раз и навсегда: «Мужик, если хочешь, у нас тут средство одно есть — навеки успокоит, для тебя — забесплатно…» Костя взглянул исподлобья и санитар сник: «Ладно, ладно… любовь — зла…». «Вот пидорасы!», — от всего сердца высказался он, закрыв за ними дверь, хотя пидорасом, конечно, был сам. Костик смотрел на лицо Людки, спокойное и безмятежное, с одной только страдальческой морщинкой меж бровей. Он знал — завтра квартира будет вылизана, Няша накормлен, а ему есть оладушки, но сегодня — на некоторое время — для них с Людкой врата ада распахнулись настежь. А демоны… демоны никогда не спят. Нет, он не даст им такой возможности застать его врасплох.
