— Как же так? — удивился Костя, толкая под бок Серого.
Серый грустно погладил своего людика, встал и кивнул Костику в сторону. Тот прошел за ним.
Волк вышел на красивый балкончик и, остановившись, молча посмотрел в степь. Наконец, он решился:
— Видишь ли, наш мир, он был, как это сказать, не вполне справедлив, точнее ужасен, — волк вздохнул в отчаянии. — Только это мы поняли не сразу. До этого жили как-то, спали с людьми… ели их.
Костик чуть не проблевался, а Серый продолжил свою ужасную историю.
— Людики, они совсем безмозглые были, и жили всего один оборот… Рожали волчат и таких же людиков, а потом шли на убой. Мой первый сам умер, через год, ты не подумай…
— Но как такое может быть? В голове не укладывается!
— Наш демиург, когда мир создавал, был совсем молодой, не подумал… может, силы не хватило. А людики закончились. Не хотели жить они так. И мы совсем озверели… Но теперь все будет по-другому! Всё изменилось и больше такого не будет, никогда! А в наказание другие демиурги вот, Равчика ко мне определили.
— Будешь ему мстить? — прямо спросил Костик.
— Люблю я его, пузатенький он от меня, — стеснительно заметил Серый, а Костя обнял его. Похлопав Серого по плечу, он вернулся к Вольке. Тот, наверное, уже беспокоится, куда Костик подевался. А еще подумал, как здорово, что не смотря на бесчисленное количество миров, есть вещи, без которых они не могут существовать, любовь, например.
Аглаечке снился ужасный и сладкий сон — словно она хочет заняться любовью с Яшенькой. Он был такой сильный, гибкий, и его чешуя переливалась на солнце всеми оттенками зеленого, а сам он напоминал изумруд — такой, как его достают из земных недр: и темный, в пугающих наростах, и ошеломительно-прекрасный внутри. «Погоди, дурачок, ты разорвешь меня своим, гм… жезлом», — хихикала она и отступала (немножко!), не отводя глаз от его огромного перламутрового члена с маленькой капелькой на кончике. Причем, страшным было не то, что Яшенькин член был размером с бревно, а мысль, тревожившая подсознание: «Фу, Аглаечка, фу… это не хорошо!». Из последних сил девушка попыталась все исправить и представить на месте Яшеньки любимого мужа. Но Кэсси, появившийся в зыбком тумане сновидения, превратил его вообще во что-то невообразимо пошлое, пугающее и волнующее одновременно. Апофеозом их любовных игрищ стало явление папеньки. Он появился ниоткуда и смотрел с легким изумлением — смесью отвращения и восхищения. Аглаечка взвизгнула и проснулась. Картины разврата как не бывало, но папенька никуда исчезать не собирался.
